По ту сторону отражения

– Все, отстань, – не захотела беседовать со мной на эту тему Ниночка. – Пошли уже, – она с силой хлопнула по голени, убив насекомое, – комары, собаки, заели.

Она встала с качели первой. Я последовала за ней.

Все позади. Все самое плохое осталось там, где-то далеко.

Или ждет впереди.

– Эй, мелочовка! – крикнула на девчонок Нинка. – Вот, возьмите на мороженое. – Она протянула им ни много ни мало тысячную купюру. Наверное, захотела, чтобы они купили пару килограммов мороженого, не иначе.

Дети настороженно уставились на Журавля.

– Берите, – насильно всучила им купюру девушка, – и только попробуйте выкинуть, я вас найду и убью. Ясно?

Да уж, из Нинки просто превосходный педагог. Подружки синхронно кивнули и даже сказали «спасибо».

Когда мы отходили, одна из них, такая же светленькая, как и сама Нинка, вдруг нагнала ее и произнесла:

– Тетя, возьмите тоже.

– Что? – обернулась Ниночка раздраженно. – Я же сказала, потратьте все. Хоть на конфеты, хоть на сигареты.

Но девочка протягивала Нинке отнюдь не купюру, а детское синее кольцо из пластика, на котором блестело золотое сердечко. Малышка подула на кольцо и даже протерла рукавом и теперь решила отдать его моей удивившейся подруге.

– Это талисман на любовь, – произнесла она серьезно, – возьмите. Если что, мы с Наташкой тут каждый день гуляем, мы вам качели занимать будем.

Моя подруга резко схватила кольцо и надела его на мизинец.

– Теперь вам повезет в любви, – уверенно произнесла девочка. – Вы же хорошая.

Нинка вдруг закрыла лицо руками и резко села на корточки, склонив голову, прикрытую ладонями, к оголившимся коленкам.

– Нин, ты что? – испугалась я. – Тебе плохо?

Что с ней?!

– Подожди, не лезь ко мне, – глухо отозвалась подруга, и плечи ее едва заметно вздрогнули. Я присела рядом с ней и осторожно погладила ее по плечу.

– Идите девочки, – сказала я, – тете немного плохо. И не гуляйте тут так поздно.

Девчонки, взявшись за руки, унеслись. А я, осторожно гладя подругу по плечу и по спине, говорила, сама едва сдерживая слезы.

– Плачь. Нин, ты ведь никогда не плачешь. Томас говорит, что нужно иногда плакать, чтобы разрядиться. Ты поплачешь и успокоишься, все плохие эмоции покинут тебя. Не переживай – я знаю, ты считаешь это проявлением слабости, но это вовсе не слабость, а обычная человеческая реакция. Ниночка, мы ведь все люди.

Я присела рядом и положила голову ей на плечо. Мы никогда особенно не обнимались, потому что обе не слишком любили физические проявления эмоций и всяческие там нежности, но сейчас я знала, что мне нужно коснуться ее – чтобы не словами, а жестами показать свою поддержку. Нинка очень нуждается в поддержке, хотя никогда не признается в этом.

– У него хорошее имя. – Едва расслышала я ее голос.

– Мне кажется, он и сам хороший.

И мы замолчали.

– Кать, – почти нормальным голосом произнесла она, но еще не показывала своего лица. – Я соврала – я не звонила Папе. Он бы Келлу сильно отделал. Я не хочу его отдавать зверю. А те… они не сильно его побьют. Он же сильный.

Я тяжело вздохнула.

– Сильный. И ты тоже.

Она встала через пару минут, и вновь ее глаза были сухими, лишь слегка красноватыми, но в сумерках этого не было заметно.

А потом я проводила Нинку домой, не могла же я ее оставить в таком состоянии, хотя она и пришла в себя довольно быстро, стала язвить, скверно шутить и даже умудрилась поругаться с молодой сердитой женщиной, сказавшей нам, медленно бредущим по узкому тротуару, что мы двигаемся как черепахи и не даем ей пройти, а она в отличие от нас, бездельниц, спешит по «особенно важным делам». Нинка, ненавидящая, когда на нее повышают голос, уступать дорогу не торопилась – она, напротив, развернулась на сто восемьдесят градусов и противным голосом поинтересовалась:

– А не по особо важным поручениям вы спешите, милейшая?

Спешащая дама одарила блондинку злым взглядом и заверила ее:

– По особенным.

– А вы не статский ли советник Эраст Фандорин? – вновь поинтересовалась Нинка. Кажется, ей очень хотелось с кем-нибудь поругаться, чтобы восстановить душевный баланс. – Он тоже по особо важным поручениям спец был. А вы, может быть, его помощник? Не Маса ли? – вспомнился ей японец и ближайший помощник литературного героя.

Женщина, никогда не читавшая, видимо, Бориса Акунина, одарила Журавлика обозленным взглядом и потребовала:

– Ну Маша я, и что? Для таких, как вы – Мария Петровна. Да отодвинетесь же, наконец! Что за блондинки-дуры пошли? Из анекдотов начали уже вылазить!

И она, взяв Нинку на таран, стала пробираться вперед. Подружка, не долго думая, зарядила противнице сумкой по пятой точке. Та взвизгнула и раскричалась. А моей подружке-скандалистке только этого и надо было. Если бы около нас находился какой-нибудь восточный старичок-специалист по древним энергетическим практикам, он бы видел, как над Нинкой торчит воронка, засасывающая ауру женщины и ее эмоции.

Выразив руганью свое отношение к сложившейся ситуации, Журавль стала выглядеть довольной. Даже улыбаться стала искреннее.

– Ты энергетический вампир, – сказала ей я, когда мы продолжили путь.