По ту сторону холста

— Знаете, что такое исторический роман? Это «Камо грядеши», «Айвенго», «Собор Парижской Богоматери», «Русь изначальная». И это только малая, но достойнейшая часть этого жанра. А что у вас? Какой-то косоглазый недоумок ошибся с хоромами, прелюбодействовал в чужом доме и после всего содеянного спокойно играет с отцом семейства в бирюльки. Где историчность? Где масштаб? Где прославление Отчизны? Где, в конце концов, смысл?

— Ну, как вам сказать, — неуверенно произнес Глот. — Историчность я взял из славянского фольклора про древних царей, князей… Обычаи того времени. Про поклонение богам, лешим всяким, водяным и…

— Молодой человек, — перебил Тельцов. — История и фольклор — это абсолютно разные термины. Вам, как писателю «исторического романа» грех не понимать разницы. Советую сделать две вещи: первое — оставить в покое этот жанр; второе — приобретите совковую лопату и очистите литературные конюшни от своих писательских потуг. Сегодня же я прикажу аннулировать договор на издание ваших опусов. Спасибо, можете присесть.

В зале воцарилась напряженная тишина. Севастьян, раздосадованный итогами выступления, бессильно опустился на стул и обхватил содрогающуюся голову ладонями.

Не обращая на него внимания, Тельцов обратился к следующему автору:

— Слово предоставляется писательнице в жанре детектива — Раисе Кузькиной. Прошу.

Эффектная дама с достоинством кивнула и медленно приподнялась. Первое, что бросилось в глаза участникам конференции — это роскошный наряд писательницы. Красное платье из тонкого шёлка и с глубоким вырезом на груди производило сильное впечатление на представителей мужской половины человечества. Голубые глаза с хищным блеском и надменная улыбка на утончённом лице придавали ей образ роковой красавицы.

— Спасибо, Аркадий Николаевич, — сказала Раиса. — Для тех, кто не знает меня, представлюсь ещё раз: Раиса Кузькина — писательница, автор детективных романов, член Союза писателей, лауреат престижных премий, обладательница титула «императрица детектива», а также…

— Госпожа Кузькина, — взглянув на часы, прервал её Тельцов. — Ждем ваше выступление!

Обиженно взглянув на руководителя, Раиса вынула из папки несколько листов убористого текста.

— Я прочту отрывок из моего нового романа «Пуля в сэконд-хэнде».

Она немного помолчала, входя в образ, потом заговорила негромко, с чувственным придыханием:

«Энрико подошёл к Элизабет и дерзко повернул к себе. Девушка то лихорадочно плакала, то смеялась. Энрико не стал вдаваться в подробности, а приставил пистолет к её виску и крепко сжал поясницу. Слезы и хохот участились. Горе и безумие слились в психоделическом танго. Энрико расстегнул свою рубашку, демонстрируя волосатую грудь, и голосом итальянского мафиози сказал:

— Всё кончено, крошка. Игра подошла к концу. Карты биты, а шахматные фигуры сброшены с клетчатой доски. Убийство, совершённое твоими руками в сэконд-хэнде — доказано.

— О, Энрико, — взмолилась Элизабет. — Как ты узнал?

— Ты оставила улику на месте преступления.

— Какую? Скажи, Энрико!

— Розовый ноготь указательного пальца, который ты удосужилась сломать при использовании револьвера.

— Не может быть! Это невозможно! — подняла истерику Элизабет.

— Ещё как может, пупсик. И боюсь, что следующие десять лет ты проведёшь в четырёх стенах: без маникюра, без парикмахера, без салона красоты.

Спустя мгновение к мосту подъехали полицейские автомобили. Ещё одно мгновение и холодные наручники с характерным стальным щелчком закрылись на запястьях девушки. Молодые полицейские посадили её на заднее кресло автомобиля. Напоследок Элизабет повернула голову и с грустным выражением лица сказала:

— Я люблю тебя, Энрико.

— А я уже нет, — холодно ответил мужчина.

Машина тронулась и через несколько метров скрылась за поворотом. Детектив Энрико остался стоять на мосту. Он смотрел на падающий закат и хрипло проговорил:

— Надо было с парнями поехать на футбол».

Когда Кузькина закончила читать, Тельцов аккуратно снял очки и посмотрел на писательницу ироничным взглядом. Таким ироничным, что в какой-то степени напоминал старого гусара после утомительной беседы с кисейной барышней. Наконец, Тельцов сказал:

— Госпожа Кузькина, вы удивительная женщина. Скажу больше: вы очень удивительная женщина. Нет, право, я просто поражён вами. Будь на моём месте Агата Кристи, и она не смогла бы скрыть искреннее удивление.

Хвалебный отзыв поднял писательнице настроение. Императрица детективов почувствовала себя важной персоной. Прилив эйфории рисовал в воображении непревзойдённый триумф. Но последующие слова быстро спустили императрицу с небес в Дом литераторов поселка Веселухино.

— У вас, Раиса, такая грациозная фигура, такое шикарное платье, такое утончённое лицо и… — Тельцов, намеренно тянул мхатовскую паузу, не без удовольствия наблюдая за реакцией женщины… — И такая чушь на бумажных страницах! Как говорила моя бабушка, хуже этого только манная каша с протухшей селёдкой под шубой, сваленные в одну тарелку.

— Ч-что? — запинаясь, переспросила Раиса. — При чём тут ваша бабушка?