Велько потерял всех своих родных, но не остался одиноким — новая семья, семья народных мстителей, окружала его теперь. Отряд Каплуна влился в наше соединение. На Выгоновском озере Велько был у нас старшиной, активно участвовал в боевых операциях и заботился о снабжении партизан. Дела было много, но и за этим делом он не мог забыть о своих самых близких, самых любимых. Часто отпрашивался навестить дорогие могилы, своими руками оградил их, украшал лесными цветами. И, может быть, это покажется странным, приносил на эти могилы ягоды. Зачем? А затем, чтобы птицы туда прилетали и пели там свои песни. Это было как-то по-особенному трогательно, по-детски наивно. Но ведь мы все украшаем цветами могилы любимых людей. Это общепринято, и никто этому не удивляется. Почему же и птиц не привлечь к этим могилам? Пусть поют!
Один раз мы возвращались из Борков, и Велько ушел вперед, чтобы побывать на кладбище. Когда мы подошли (а ночь была ясная, лунная), он стоял у могилы без шапки и говорил что-то, хотя рядом никого не было. Вместе вышли за ограду кладбища, и тогда я спросил:
— Ты что же — молился?
— Нет. Я все снова клятву даю, что никогда не кончу бороться, чтобы другие люди — и дети у них — были счастливее, чтобы горя больше не знали.
И он был верен своей клятве. Он не знал усталости, не мог сидеть сложа руки и, кажется, даже отдыхать не мог спокойно: все свои силы, все уменье отдавал борьбе за народ. Именно таким, по моему мнению, и должен быть в трудную годину верный сын Родины, настоящий народный мститель, настоящий народный герой.
Крестьяне окрестных деревень хорошо знали Велько, сначала как охотника и как неустанного труженика — своего собрата по нужде, потом как одного из борцов против зла и угнетения, как горячего пропагандиста новой и светлой жизни. Во время фашистской оккупации он первым начал партизанить в этих местах, и каждый честный человек верил и помогал ему.
Крестьяне любили Велько, а фашисты боялись его и ненавидели. Его меткой пули можно было ожидать из-за каждого придорожного куста, из-за каждого угла. Знали, что он беспощаден к оккупантам, помнили, что ему нечего терять. Пытались поймать его или убить, назначили награды за его голову, лживыми обещаниями и угрозами старались воздействовать на крестьян. Но ничего не помогало. Велько по-прежнему был неуловим.
Тогда враги пустились на хитрость: ганцевичское гестапо отдало приказ изловить во что бы то ни стало одну из собак Велько.
И вот потерялся Лялюс. Мы вернулись из Борков, а собаки с нами не было. Хозяин не заметил, когда отстал от него Лялюс, не знал, куда он девался… Наверно, остался в деревне. Никто не придал этому серьезного значения, и даже после, узнав, что в Борках Лялюса нет, мы не догадались, что это фашистские козни. Даже Велько не особенно беспокоился: собака и есть собака — вернется.
А на самом деле один из тайных агентов врага заманил Лялюса, запер в сарай и сообщил в Ганцевичи. Приехали гестаповцы, забрали четвероногого пленника и начали с его помощью выслеживать Велько. К ошейнику прикрепили длинную веревку и отпустили, зная, что собака приведет их к хозяину. Лялюс долго водил немцев по лесам и болотам и в конце концов привел на старую нашу базу в Заболотье. Партизан здесь уже не было, база была ликвидирована, а Лялюс не хотел идти дальше.
Фашисты еще несколько раз повторили этот опыт, но собака все снова и снова выводила их на кладки, которые идут к Заболотью. Немцы устраивали засады на этих кладках, но все равно ничего не добились…
…Когда в декабре 1942 года Велько вернулся на Выгоновское озеро, враги еще яростнее принялись гоняться за ним. И он не оставался в долгу.
В ганцевичской полиции был следователь, особенно жестоко издевавшийся над теми, кто попадал в его лапы: он и руки выламывал, и кожу сдирал с живых, и зубы вырывал клещами. Крестьяне пожаловались на него партизанам, просили избавить их от этого чудовища.
— Мало его убить, — сказал Велько, — его надо живьем захватить и судить народным судом.
Так и решили. Выполнение этой задачи было поручено Николаю Велько и моряку Дмитрию Гальченко. Через своих людей они собрали подробные сведения о том, где живет этот злодей, когда уходит в полицию, когда возвращается, какими улицами, где проводит время. А Ганцевичи — городок небольшой, и Велько знал в нем чуть ли не каждый дом, все ходы и выходы, все закоулки.
Поздним вечером тридцать первого декабря следователь закончил свою подлую «работу» и направился домой, чтобы успеть на новогоднюю вечеринку. Но приятели не дождались его: вместо вечеринки он оказался в партизанском лагере.
Утром первого января 1943 года его привезли в Свентицу и судили. Крестьяне и партизаны единогласно вынесли ему смертный приговор.
Куда девалась его гордость! Следователь ползал на коленях, просил и молил, уверял, что он понял свои ошибки, что он исправится, искупит свою вину. Само собой разумеется, что слезы вызывали только омерзение. Предатель был повешен.