По ту сторону фронта

Если все это Скорняк выполнит, партизаны гарантируют ему жизнь. Это же послужит для него смягчающим обстоятельством в будущем, когда в город вернется советская власть. Не выполнит – пусть пеняет на себя. Разговор будет очень короткий.

Скорняк согласился. Он принял все условия и сроки и любезно проводил ночных гостей из дому. Трудно сказать, что переживал он в последовавшие за этим визитом дни, но на третьи сутки в условленном месте, в развалинах сгоревшей библиотеки, партизаны нашли объемистый пакет.

Скорняк просил срочно направить Марковского на территорию больницы непосредственно к коменданту школы, который о нем уже знает. Марковский будет работать, как и до войны, слесарем в кочегарке.

Далее Скорняк сообщал все интересующие партизан сведения о школе.

– Пусть Марковский сегодня же отправляется туда, – предложил Костров Беляку.

– Не продаст, собака? – высказал опасение осторожный Микулич.

– Не думаю, – сказал Беляк. – Жить, скотина, хочет…

– Тогда я пойду к Марковскому. – И Микулич стал прощаться.

– Иди, иди, – напутствовал его Беляк. – Надо ковать железо, пока горячо.

В подвале остались Костров, Беляк и Снежко. Беляк передал начальнику разведки документы, изготовленные для Охрименко и Макухи, которые были заказаны задолго до этого.

– Не догадываешься, зачем это нужно? – спросил с улыбкой Костров.

Беляк покачал головой.

– Думаю провести параллельную проверку. Одно сообщил Скорняк, другое разведает Марковский, а третье увидят своими глазами наши ребята.

– Ничего себе ребята! – усмехнулся Беляк, имея в виду возраст Охрименко и дедушки Макухи. – А под каким предлогом они там появятся?

Костров объяснил свой план.

– Неплохо, – согласился Беляк.

Тут же решили, что как только поступят сведения от Марковского, Беляк без задержки направит их в леспромхоз. Потом распрощались.

Костров и Снежко покинули подвал.

7

Выслушав начальника разведки, Зарубин сказал:

– Ты, конечно, уверен, что Марковский будет принят на работу к останется цел и невредим?

Да, Костров был в этом уверен. Поведение Скорняка рассеяло всякие сомнения. «Большой трус, – решил Костров. – Во-первых, опасается за свою шкуру, во-вторых – за судьбу своего выводка, в-третьих – за свой дом. Он, наверно, даже рад, что дело обернулось таким образом, что и волки сыты, и овцы целы».

– Все твои три варианта разведки, – сказал Зарубин, – будут лишь подготовкой. Потом настанет моя очередь действовать. А поскольку это так, пойдем сегодня в леспромхоз.

Новая прогулка не особенно улыбалась Кострову: частые путешествия в город и обратно очень утомили его.

– А что, если мы не пойдем, а поедем? – осторожно спросил он командира бригады. – Запряжем парные сани и покатим.

– Еще лучше, – ответил Зарубин. – Давай командуй и заходи в окружкомовскую землянку. Надо попрощаться с комиссаром и Пушкаревым. Предупреди Охрименко и Макуху. Пусть будут готовы.

…Пушкарев и Добрынин готовились идти в бригаду Локоткова, и Зарубин застал их за упаковкой вещевых мешков. В ближайшие дни должна была состояться межбригадная партийная конференция, которую надо было хорошо подготовить.

– Ну как, наговорились? – встретил Зарубина комиссар.

– Наговорились.

– Получается что-нибудь?

– Хорошо получается.

– У Кострова, батенька мой, всегда получается, – весело заметил Пушкарев. – Я удивляюсь только, как он мог работать до войны преподавателем. Он по призванию или разведчик, или дипломат.

– Пожалуй, верно, – согласился Зарубин и коротко рассказал, что сделали Костров и Снежко в городе.

И Добрынин, и Пушкарев выразили искреннее удовлетворение.

– Я часто думаю о Кострове, – сказал Пушкарев, – и пришел к такому выводу, что… – Он осекся. В землянку вошел капитан Костров.

Тут же начали прощаться, так как Костров доложил, что сани готовы.

– Вот что, Валентин Константинович, – сказал Пушкарев, положив руку на плечо Зарубина. – За своевременную явку делегатов твоей бригады на конференцию несешь ответственность ты как член бюро окружкома. Разреши надеяться, что все будет в порядке?

– Разрешаю, – улыбнулся Зарубин и обнял Пушкарева. – Не подведем. Тут есть и кроме меня член бюро. – Он подмигнул в сторону Кострова. – Я их всех заставлю помогать мне…

– Правильно! – одобрил Добрынин. – Но ты не вздумай только без меня школой заняться.

– Нет, нет, – успокоил комиссара Зарубин. – Для меня самого еще неясно, как ею заняться. Вот соберем с Георгием Владимировичем все данные, а тогда сообща подумаем. Во всяком случае, до конференции ничего не получится.

Все еще раз пожали друг другу руки. Зарубин и Костров направились к заставе, где их ожидали сани.

В сторонке от заставы, около саней, горел костер, и вокруг него сидели партизаны. Погода стояла тихая, безветренная, теплая. Аромат хвои смешивался с запахом махорки, которой усиленно дымили партизаны. Охрименко и Макуха лежали в санях, о чем-то беседуя. При появлении командира бригады и начальника разведки, которых сопровождал дежурный по лагерю, все поднялись.

– Вернется лейтенант Рузметов, – сказал Зарубин дежурному, усаживаясь в сани, – передайте ему, что я буду завтра.

– Есть! – коротко ответил тот.