По страницам "Войны и мира"

дражает князя Андрея. Но дома, войдя в кабинет мужа, княгиня продолжает «тем же кокетливым то-

ном, каким она обращалась и к посторонним»:

«— Отчего, я часто думаю... отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messieurs, что на

ней не женились...»

Она говорит это своему мужу и двадцатилетнему Пьеру — о сорокалетней Анне Павловне Ше-

рер. Кто из них должен был жениться на Анне Павловне?!

Князю Андрею опостылел этот кокетливый тон, эта легкая болтовня, это нежелание задумы-

ваться над своими словами — но ведь раньше, совсем недавно ему все это нравилось!

Как и всякая женщина, маленькая княгиня не может понять, что ее очарование уже не произво-

дит впечатления. Она ведь не изменилась, она всегда была такой. Почему же Андрей больше

не восхищается ею?

Она по-своему заботится о муже: «Я ему все говорю: здесь он адъютант у дяди, самое бле-

стящее положение... Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель-адъютантом... Мы с

Анет говорили, это очень легко было бы устроить...»

Удивительно: мы, едва знакомые с князем Андреем, видевшие его совсем недолго в гостиной

Шерер, уже поняли: этот тон и этот разговор невыносимы для него, глубоко ему отвратительны — а она,

его жена, не понимает этого. Но ведь искренне не понимает и страдает от своего непонимания:

«Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбу-

ждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками

на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, бы-

стро, но слабо помахивающей опущенным хвостом».

Легче легкого осудить, княгиню: глупа, легкомысленна, труслива... Но как случилось, что ум-

ный взрослый человек — не мальчик! — женился на ней? Что привлекло его раньше и почему теперь

каждый шаг жены раздражает его? Что же ему теперь делать, раз она стала его женой и ждет ребен-

ка? Разве это благородно — ежеминутно унижать ее учтивой холодностью, нескрываемым раздраже-

нием? Вовсе непросто решить все эти вопросы. Толстой знает: никто не виноват в том, как сложилась

жизнь молодой семьи Болконских, — и оба виноваты, и никто не может изменить того, что случилось,

потому что отношения двух людей легко разрешимы только со стороны, а изнутри все сложно.

«Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь — не по мне!»

Так ответил князь Андрей на вопрос, зачем он идет на войну. «Гостиные, сплетни, балы, тще-

славие, ничтожество — вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь

на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь».

Вот почему мы прощаем князю Андрею его обращение с женой — потому что видим: он му-

чается, несчастлив, страдает, судит себя, потому что жизнь, которую он ведет, не по нему!

Через несколько недель князь Андрей привезет жену туда, где он вырос, в тот воздух, кото-

рый сформировал его. В старом доме Болконских в Лысых Горах столкнутся два мира: в одном из

них будут жена князя Андрея и лживая француженка мамзель Бурьен; в другом — старик Бол-

конский и князь Андрей. Сестра его, княжна Марья, попытается примирить эти два мира, но

они непримиримы — и душой княжна Марья все равно останется с отцом и братом.

Вот молодые Болконские входят в дом отца. Маленькая княгиня поспешно идет к княжне Ма-

рье. Андрей с «учтивым и грустным выражением» следует за ней. У самой двери он «остановился и по-

3

морщился, как будто ожидая чего-то неприятного». Он знает наперед, что сейчас будет сцена радостной

встречи, хотя его жена и сестра виделись только один раз, во время его свадьбы; знает, что для се-

стры эта встреча и правда радость в ее одинокой, замкнутой жизни, а жена будет так же искус-

ственно весела, как в светских гостиных и его кабинете, потому что естественной он ее не видел

И действительно, после поцелуев и объятий княгиня весело и оживленно заговорила о петер-

бургских сплетнях, о своих платьях и между всем этим — о том, что Андрей переменился, покидает

ее, идет на войну. .

Конечно, она страдает, конечно', боится за Андрея — и еще больше за себя: пустой и тем-

ной представляется ей жизнь в деревне. Но и страдание ее выражается в привычной неестественной

и даже кокетливой форме. Виновата ли она, 410 так незначительна по своей человеческой сущности?

Вероятно, все-таки виновата: ведь рядом с ней — князь Андрей, как же ничему, совсем уж ничему у

него не научиться? Не хочет она учиться, потому что довольна собой, ослеплена собой, и мысли у

нее не может возникнуть, что князь Андрей искал в ней не того, чем восхищаются Ипполит Кура -

гин и Анна Павловна Шерер...

За обедом, в присутствии старого князя, она опять привычно, естественно неестественна: бед-

няжка привыкла, что ее болтовня очаровывает слушателей, где ей понять, какое впечатление она произ-

ведет на старого Болконского, если она и Андрея-то не понимает! Маленький светский ум ее не в силах

постичь двух крупных людей, с которыми свела ее судьба; в этом доме ей кажется родной только