По пути Синдбада

Когда арабские мореходы шли от Малабарского берега Индии на юго-восток, первой землей, открывавшейся им на линии горизонта, являлся Адамов пик на острове Шри-Ланка (который арабы называли островом Серендиб). Своим названием этот пик обязан мифу, бытовавшему на Востоке: Адам, после того как его изгнали из Рая, сделав свой первый шаг, ступил на высокую гору, оставив на ней свой след. Следующий отпечаток ноги Адама до потомков дойти не мог, ибо шаг его был настолько широк, что с горы изгнанник из Рая шагнул прямо в море. «Наши моряки могут видеть Адамов пик еще на расстоянии девятидневного перехода до острова, — писал арабский хронист IX века, — и пик этот служит прекрасным ориентиром».

Шел второй день после того, как «Сохар» обогнул мыс Коморин, южную оконечность полуострова Индостан, держа курс на юго-восток. Поверхность моря и здесь оказалась достаточно загрязненной: повсюду виднелись разливы нефти — видно, многие корабли промывали здесь танки. В этот день 21 января мы дружно глазели вдаль, стараясь увидеть Адамов пик, священную гору, где, как говорят, над ее остроконечной вершиной мерцают призрачные огни, свидетельствуя о святости места. Однако над морем стояла дымка, и пик нам увидеть не довелось. А затем «Сохар» отклонился от курса, и берег острова нам открылся высоким холмом — Стогом сена, как зовут его моряки. «Сохар» прошел вдоль берегов Шри-Ланки и на следующий день бросил якорь в гавани Галле.

Серендиб (так арабы называли Цейлон, получивший с недавних пор название Шри-Ланка) послужил образованию в английском языке слова «serendipity», что значит «дар счастливых открытий», и остров Шри-Ланка действительно стал для нас счастливым открытием. Мы провели здесь почти месяц, и это было время, которое я впоследствии с удовольствием вспоминал.

Оказавшись на Шри-Ланке, наши морские биологи задались целью определить, какое число дюгоней осталось в водах у северо-восточного побережья этого острова. Дюгони (или морские коровы, как их еще называют) — крупные водные млекопитающие, которые в прежние времена водились в немалом количестве во многих южных морях. Еще тридцать лет назад большие стада дюгоней наблюдались в Полкском проливе [55], представлявшем собой для них идеальное пастбище, богатое водяными растениями, идущими в пищу этим животным. Но, как установили наши ученые, популяция дюгоней в Полкском проливе значительно сократилась. Биологам попались на глаза всего лишь две морские коровы, но и те, заметив людей, тотчас ушли под воду, проявив несвойственную им ранее осторожность. Число дюгоней значительно сократилось, прежде всего по причине того, что в ареале их обитания теперь процветает рыболовный промысел, в результате чего эти животные стали гибнуть, ибо запутывались в сетях и в скором времени задыхались. К истреблению дюгоней привела и охота. На этих животных охотятся из-за мяса, кожи и жира. Если еще недавно популяция безобидных дюгоней, обитавших в проливе между Индией и островом Шри-Ланка, достигала нескольких тысяч особей, то теперь в этом районе, как определили наши ученые, этих животных от силы две сотни.

Сокращается на Шри-Ланке и численность черепах, которых, несмотря на запрет правительства, ловят из-за мяса и панциря, идущего на различные украшения и поделки. Торговцы черепахами, занимаясь своим прибыльным бизнесом, пользуются весьма удобной лазейкой: на Мальдивских островах все еще разрешен отлов этих животных, и торговцы при необходимости уверяют, что приобрели черепах на Мальдивах.

Незавидна и участь тропических рыб. Жители прибрежных поселков их бесконтрольно вылавливают и сбывают нечистым на руку скупщикам, которые отправляют этих экзотических рыбок самолетами в Европу и Северную Америку, где рыбки эти пополняют аквариумы.

Бесконтрольно истребляются и кораллы, своего рода строительный материал береговых рифов. Благородные кораллы ценятся как драгоценные камни, а обычные (которые варварски откалывают от рифа подручными инструментами) идут на изготовление извести. Однако массовая добыча кораллов приводит к уничтожению рифов, естественных молов, защищающих побережье от морских волн, и в конечном счете ведет к разрушению берега. Питер Ханнем, морской биолог, нашел тому подтверждение, обратив внимание на типичную непривлекательную картину: стволы деревьев, когда-то росших по берегу, теперь в полузатопленном состоянии гниют, лежа в воде.