По пути Синдбада

Плавание на традиционных арабских судах представляет нешуточную опасность. Некоторые снасти «Сохара» были такими массивными, что при случае могли покалечить. Например, каждый блок, сделанный из цельного куска дерева, весил около десяти фунтов. Блоки крепились на топах мачт, но если бы блок сорвался с крепления, он стал бы, снижаясь, раскачиваться на тросе, как маятник, круша все на своем пути. Когда мы меняли положение рея, то этот массивный брус, принимая вертикальное положение, под воздействием качки елозил по палубе, как коса, и мог прижать поскользнувшегося матроса к планширю. Конечно, положение рея по мере возможности контролировалось, и все же работа была сопряжена с риском: по крайней мере на долю секунды в опасной зоне оказывался любой. Но каждый надеялся на товарищей, на их слаженную работу.

Только в штиль плавание на «Сохаре» не представляло опасности. В любую другую погоду даже трос, болтавшийся на ветру, мог нанести серьезную травму. Даже кливер — носовой платок в сравнении с фотом — и тот, когда судно шло круто к ветру, норовил, полощась, издать хлопок, «волна» от которого доходила до фока-шкота, ударявшего в этом случае по планширю со звуком пистолетного выстрела. Однажды, когда фока-шкот был недостаточно закреплен, он выскочил из крепительной утки, разметав, словно спички, полуторадюймовые нагели, а саму массивную утку бросил на палубу, уподобив ее грозному книппелю [54].

Но как ни осторожны были наши матросы, без травмы не обошлось. Однажды при перемещении фота-рея Джумаил не сумел вовремя увернуться, и его ногу прижало комлем к планширю, в результате пострадало бедро. Джумаила вылечили оманцы. Они приготовили на огне месиво из соли и фиников, наполнили этой массой тряпицу и наложили припарку на покалеченное бедро. Через неделю Джумаил ходил не хромая.

При сильном ветре на кораблях арабской постройки заменяют фот маленьким парусом, а не подтягивают паруса к реям, как это делают на европейских судах. Замена фота на другой парус представляет собой сложную операцию, особенно при сильной килевой качке. Впервые мы ее провели, когда обогнули мыс Коморин, южную оконечность полуострова Индостан. Дул шестибалльный ветер, корабль кренился, нос зарывался в воду, короткая волна, детище Уэджской банки, мимо которой мы проходили, захлестывала шкафут. Я счел разумным заменить грот.

Опустить грота-рей было не очень сложно: он опускался своим собственным весом. Поэтому только два человека занялись этой работой. Они мало-помалу травили толстенный фал, чтобы рей не грохнулся, как гильотина, на палубу. А вот для того чтобы опустить и снять фот, да еще так, чтобы он не порвался, требовались усилия почти всего экипажа, большая часть которого и расположилась вдоль леера на подветренной стороне. Огромный парус постепенно опускался вместе с рангоутным деревом, как шатер нависая над головами. Но вот этот «шатер» оказалось возможным достать руками, и матросы повисли на нем, опуская парус все ниже и ниже. Время от времени ветер надувал парусину, и тогда людей отрывало от палубы. Но в конце концов парус все-таки опустился, его отвязали и унесли в трюм.

После того как к рею привязали маленький парус, несколько самых дюжих матросов уселись на палубе, как гребцы на восьмерке, и по сигналу Эйда, хлопнувшего в ладоши, завели хоровую песню и под это помогавшее в работе сопровождение стали выбирать фал, поднимая рей к топу грот-мачты. Тем временем Джумах, заняв место на баке, контролировал перемещение комля рея, который во время подъема высоченного бруса опасно елозил по палубе. Работе помогали Камис-полицейский и Абдулла. Они взобрались на нижний блок и, ухватившись за фал, способствовали его движению вниз. В конце концов рей и новый — маленький — грот заняли отведенные им места, и грота-фал закрепили. Свободные от вахты матросы, смертельно усталые, но довольные, отправились спать.

Жизнь арабских моряков сопряжена со смертельным риском. Половина оманцев — членов моего экипажа попадала в кораблекрушения. Корабли, на которых ходил Джумах, бывало, тонули; Салех провел в море два дня после кораблекрушения, уцепившись за обломок судна — ему повезло: его подобрал другой корабль. Едва не погиб и Камис-полицейский, когда его рыболовное судно пошло ко дну; его спасли, а вот брат его утонул. Камис-флотский пережил потрясение еще в детстве. Он был вместе с братом (тоже ребенком) на борту небольшого дау прибрежного плавания, когда судно попало в жестокий шторм. Опасаясь за жизнь детей, моряки сумели их высадить на безлюдный песчаный берег, укрыв от ветра между барханами, а сами вернулись на дау, надеясь его спасти. Попытка успехом не увенчалась — дау пошел ко дну. А вот детям все-таки повезло: их нашли бедуины и вернули домой.