По осколкам

Наклоняется близко-близко к моим глазам. Я вижу жестокую ухмылку на её лице.

— Что будешь с этим делать, Арсенин? Я хочу другого.

И теперь я приближаюсь к ее глазам своими.

— Убивать буду.

— Сядешь…

— Значит, сяду. Возьмёшь на себя такой грех, родная — одного похоронить, второго посадить?

— Не смей меня шантажировать!

— Ты с ним спишь?

Отстраняется

— Да.

— Врешь! — рявкаю я. — Врешь. Издеваться тебе надо мной нравиться?

— Нравится! — оскаливается.

Оскал трансформируется в издевательскую улыбку.

— Я тебя, Дина, предупреждаю, ты меня знаешь. Ответственность будет твоя. Перед ним. Передо мной. И перед Алисой!

— Да пошел ты, Арсенин!

Вспышка ярости слепит. Но я стараюсь дышать ровно.

Она пьяная… она просто пьяная… глаза блестят…

Перехватываю за шею, аккуратно вытирая с губ эту е*аную помаду большим пальцем. Пытается вырваться. Сжимаю в порыве жестче, дергая на себя. Вскрикивает, глаза наполняются слезами.

— Больно? — опускаю. — Извини. Не хотел.

Шокировано и заторможено смотрит на меня.

— Прости, Диночка, — трясущимися пальцами заправляю за ушко прядь волос, упавшую на лицо.

Сжимая челюсти, кладу голову ей на бедра. Обнимаю ее колени. И дышу я громко-громко. Как избитая собака. И также чувствую себя. Избитой собакой, которая пытается найти утешение в хозяйских руках, которые ее мучают.

— Прости… Прости меня, пожалуйста. Прости. Это всё больно, я понимаю… — замерев, она не реагирует на мои смелые прикосновения, и я словно отключаюсь, говоря все то, что у меня внутри. — …Мне больно… Тебе больно… Надо это пережить. Мы это все переживем, моя любимая девочка. У нас все наладится. Всё будет как раньше… Не подтягивай никого… я не вывезу… не смогу… не ломай меня… мне страшно…

Прижимаюсь губами к этой гладкой коже, вдыхая глубоко ее запах.

— Чего ты хочешь, родная? Что я должен делать? Боли хочешь для меня? Мало тебе её?!.. Отпусти это всё, я прошу тебя. Мы будем опять счастливы. Наша дочка будет счастлива! Забудь, пожалуйста… Это мои ошибки… я за них ответил уже… зачем ты ломаешь наши жизни?

Мои пальцы неконтролируемо скользят ей под юбку. Запах ее тела отключает мой мозг, я начинаю терять чувство реальности.

Ее юбка задирается вместе с движением моих рук, я двигаюсь лицом по резинкам ее чулок, к шелковым трусикам. Там, по их краешку, на коже плоского живота два белых шрамика. Это Алиса была… быстро росла внутри хрупкой Дина и порвала немного кожу. Это до боли в груди родные шрамики, и я прижимаюсь к ним губами.

Дина заторможена. Я слышу ее сбитое дыхание.

— Отпусти…

— Нет! — обнимаю руками за талию, вдавливаясь лицом в живот. — Ты всё еще моя, я чувствую…

И еще я чувствую тонкий теплый запах ее возбуждения.

— У меня другой мужчина. Отпусти меня.

— Это же неправда, — отрываюсь от неё заглядывая в глаза.

Мой взгляд скользит снова на ее губы, уже без следов помады, точенную линию челюсти, шею…

Стоп. Отстраняюсь сильнее.

— Что это? — прикасаюсь к металлической поверхности ее нового ожерелья пальцем, ведя им до трех свисающих в декольте красных каменей.

— Подарок! — всматривается в мои глаза.

Приподнимаю на ладони тяжелый металл.

Ого…

Сжимаю в кулак, чувствую, как он мгновенно нагревается в моей руке.

Подарок…

В моих глазах темнеет. В голове звон.

А почему?

А потому что такие подарки может и дарят какие-то идиоты просто так, но Дина просто так такие подарки не принимает.

А это значит…

Рывком сдергиваю с шеи, под ее вскрик. Взвешиваю в руке, под шокированным взглядом Дины. Разглядываю камни.

— Тысяч триста, — поднимаю я на нее взгляд. — Отработала уже?

— Иди-ка ты на х*р, Арсенин! — взвивается она, толкая меня туфелькой в плечо.

Теряя равновесие, упираюсь одной рукой в пол.

Пытается встать, толкаю ее обратно, возвращаясь в вертикальное положение. Сжав кистью ее бедро, не даю ей больше вставать, продолжая рассматривать этот подарок. И он меня слепит. Не сам. А тем, что стоит за этой красивой вещью.

— Больно… — хныкает Дина, пытаясь оторвать мою кисть от своего бедра. — Больно!!

Швыряю это золото в сторону. Слышу, как оно стучит о плитку пола. Этот звук срывает мои последние тормоза.

— Больно?! А ну-ка иди сюда! Ты чо, бл*ть, творишь?!..

Подхватываю ее бедро, толкая ладонью в колено другого, заставляя развести ноги.

— Нет, нет, нет!! — начинает сопротивляться она.

С рычанием наваливаюсь торсом, запуская пальцы ей под тонкую ткань трусиков. И не позволяя вывернуться, веду пальцами по нежной плоти, вспоминая всё, что я знаю о ее теле. А я все о нем знаю.

Нет, она не трахалась сейчас. Она совсем другая наощупь…

— Не трогай меня!! — начинает она кричать, вырываясь. — Ты никто мне! Не трогай! Это изнасилование!

— Изнасилование — это когда женщина не хочет, — рычу я на нее.

Прижимаясь губами к животу, я крепко держу ее за талию, обнимая рукой, пальцы второй неконтролируемо вдавливаются внутрь.

— Не надо… нет… нет! — пытается выкрутиться она, сжимаясь и пытаясь не пустить. — Не хочу!! Не хочу тебя! Животное!

— А я тебя предупреждал… — впиваюсь губами в ее шею, двигая внутри пальцами.

— Хватит, Арс! Пожалуйста, хватит!! — начинает она рыдать, отбиваясь от моих рук.