По осколкам

— Теть Люда… пожалуйста!! — закрываю я глаза, умоляюще складывая руки. — Я на руках ее ни разу не держал! Одну минуту! Можно? Клянусь, Дина никогда не узнает! Пожалуйста….

Тетя Люда грустно вздыхает.

— Ты же не отчебучишь ничего? Не унесешь ее?

— Да Вы что? Нет, конечно. Зачем? Она же напугается! Одну минутку… Здесь. И отдам, клянусь!

— Ну смотри… — протягивает мне Алису.

С замиранием сердца беру на руки.

Маленькая… мягонькая такая! Пушиночка!

Закрывая глаза, вдыхаю запах волос и… дышу этим теплым чудом. В груди болезненно щемит. И мне кажется, я сейчас разрыдаюсь тут, бл*ть…

— Привет, малышка… — шепчу я, заглядывая ей в глаза. — Я — папка твой.

Заинтересованно крутит пуговицу на моей рубашке.

— Алиса… — зову я ее. — Лисёнок…

Поднимает свои любопытные глазки-пульки.

Целую в переносицу, получая слегка ладошкой по щеке.

В маму… — ухмыляюсь я ей, целуя пухленькую ладонь.

— Я — папа. Скажи — «па-па».

— Па-па-па-па… — улыбается она, сверкая двумя белыми зубками, как заяц.

— Папа! — киваю я ей, млея от трепета в груди. — Твой папа. Я тебя очень люблю. Моя маленькая…

И снова закрываю глаза, вдыхая поглубже ее запах и стараясь заполнить им легкие, чтобы немножечко унести с собой.

— Ох, Егор… — вздыхает тетя Люда по-матерински. — Бедный ты мальчик. Натворил дел.

Внизу хлопает дверь подъезда.

И мы все вздрагиваем. Тетя Люда испуганно тянет руки за Алисой. Поспешно еще раз целую темные волосики и быстро отдаю. Алиса прихватывает пальчиками мой паспорт из нагрудного кармана.

— Тихо… тихо… — с улыбкой вытягиваю его я обратно, поднимая глаза на расстроенную соседку. — Спасибо Вам!!

Отворачиваюсь.

Дверь за моей спиной тихо закрывается.

Сердце колотится так, словно я украл несколько миллионов, не меньше! И сейчас меня спалят.

Но это не Дина. Это сосед сверху. Пожимаем друг другу руки.

— Так и не открывает? — бросает он взгляд на Динину дверь.

Весь подъезд бы свидетелем тогда моих нескончаемых посиделок…

Пожимаю плечами. Добровольно — нет.

— Где был-то?

— В аду…

— Нормально там жарят, — ухмыляется он. — Загар зачетный.

— Мхм…

— Кент какой-то у твоей появился, — прищуривается он.

— Чего? — каменеют мои плечи.

— На белой хонде.

— А… — выдыхаю я. — Это друг мой. Я попросил его… помочь немного ей.

— М… Показалось значит.

— Чего показалось-то?

— Что зачастил.

Переваривая сказанное иду вниз. Набираю Пашку.

— Привет, Уваров.

— Привет, Арс!

— Паш, а ты у Дины когда был последний раз?

— Не понял.

— Когда. Ты. Был. У. Дины.

Чуть раздражаясь медленно выделяю я каждое слово.

— Тогда… — растеряно. — Когда ты позвонил мне.

— Точно? — вообще Пашка врать никогда не умел и не пытался.

— А что случилось?

— А… Извини, братишка. Загоняюсь. Когда любишь женщину, начинаешь загоняться, что все вокруг к ней также неравнодушны.

— Арс… — тяжело вздыхает Пашка.

Вижу, как Дина выходит из такси.

— Перезвоню! — скидываю я вызов.

Пошатнувшись и неловко взмахнув руками, замирает возле такси.

Шпильки, коктейльное платье… волосы собраны наверх. Несколько волнистых прядей вдоль лица. Накидывает на плечи белый пиджак. Вытаскивает пару шпилек, растрепывая копну темных волос.

Меня не видит, я в тени дома, за линией света фонарей.

На лице мелькает чуть заметная удивленная улыбка. Притронувшись руками к щекам, встряхивается и делает несколько неуверенных шагов к подъезду.

Да ты в дрова, родная! — вдруг доходит до меня.

— И с кем это мы так наклюкались? — делаю шаг к ней навстречу.

Замирает, хмурясь открывает рот, но вздохнув закрывает, так и ничего не ответив.

— С днем рождения, Дина.

Кивает, показательно глядя в сторону.

— Пойдем домой?

— У меня другие планы, Арсенин! — резко разворачивается в обратную сторону. — Сделай подарок, не порть праздник.

А речь на удивление внятная! — удивленно поднимаю я брови.

И чем тебя поили?

Чуть вальяжно покачивая бедрами, Дина уходит в темноту, в сторону дороги.

И куда это ты собралась в таком состоянии?

Сажусь в тачку быстро ее обгоняя. Вылетаю, открываю дверь пассажирского сиденья.

— Садись! — мы оказываемся в свете фонаря.

— Да пошел ты, Арсенин, — пренебрежительно морщит она губы.

И я замечаю, что помада у нее смазана. Специфически так смазана. Как может быть смазана только после поцелуя.

Это так неожиданно оглушающе! И я застываю, замерев на вдохе.

Несколько минут назад кто-то трогал губы моей жены?!

В моей голове ядерный взрыв. Он выжигает все то, что я хотел сказать ей сегодня. У меня отнимается речевой аппарат.

Перехватываю ее за локоть.

— Убери руки! Сволочь… не хочу… больно…

Тяну ее к машине. Накрывая голову рукой, чтобы не ударилась об крышу, давлю вниз, одновременно заламывая руку, чтобы усадить в машину.

Никогда так к ней не прикасался. А сейчас не могу по-другому!

— Не хочу… не надо… — вяло сопротивляется она. — Отпусти меня… Больно, Арсенин!

— Сядь! — рявкаю я.

Усадив, в сердцах хлопаю дверью так, что дрожат стекла. Только уже потом по моему животу идет судорога ужаса, что мог отрубить ей пальцы, если бы она вздумала попытаться выйти из это машины и неудачно бы положила руку, пытаясь не дать закрыть мне дверь.

Это немного отрезвляет. Совсем немного.