По ошибке (СИ)

Она крепче сжала руки, встав на ноги. Это было ее решением: перестать быть трусихой и встретиться со своими страхами лицом к лицу. Она была дурой, которая до этого только и делала, что убегала. Что ж, настало время остановить этот марафон. Чтобы потом не было еще больнее.

Каждый шаг до двери сопровождался ударами в дверь. Она уверенно подошла к ней, напоследок сделав глубокий вдох и, словно ища поддержки, крепче сжала телефон. Он сопровождал ее на протяжении многих лет. Ему же и суждено было стать ее спасательной соломинкой.

Когда же последствия вас настигли, попытайтесь встретить их с гордо поднятой головой. Несмотря ни на что, вы не должны запомниться хныкающей девчонкой.

В жизни каждого человека наступает момент, когда время неожиданно останавливается. Люси называла это «последней секундой». В ее жизни было несколько «последних секунд». Первая «последняя секунда» пришлась на ее пятилетие, когда доктор в Нью-Йоркской госпитали и очками в тонкой оправе сказал, что Лейла Хартфилия покинула этот мир. Тогда она плакала три ночи подряд, сжимая в руках маленького мишку, подаренного мамой.

Вторая произошла, когда ей было четырнадцать, и они с отцом чуть не врезались в огромную фуру на шоссе из Коннектикута в Техас. Шесть лет назад, когда Гажил сказал, кто именно был ее «Баристой», ее настигла третья «последняя секунда», а через три недели - четвертая, когда она узнала, что он уехал в Лос-Анджелес.

И вот здесь и сейчас, в пустом коридоре, смотря в глаза человеку, которого она любила, пришла пятая «последняя секунда».

В эту «последнюю секунду» она приготовилась ко всему. К крику, к скандалу, к гневу. Она была готова услышать о разочаровании и предательстве, и даже о требовании все объяснить. Она сжимала руки в кулаки, смотрела в глаза Нацу, и приготовленные заранее слова уже готовы были сорваться с ее губ.

Она была готова ко всему.

Но она не была готова к произнесенному с усмешкой:

- И тебе здравствуй, Странная.

Люси не была готова к повисшему молчанию и серьезному взгляду Нацу. Она в одночасье забыла все, что хотела сказать. Да и, казалось, что если бы она вспомнила слова, они не смогли бы сорваться с ее губ. Она ощущала легкое касание шерстки Плю и сильные удары сердца, разносящиеся эхом в ее голове. Люси не удивилась бы, если и Нацу слышал их. Она смотрела немигающим взглядом в лицо Нацу, такое пустое, словно маска, не выражающее ни единой эмоции. Ей хотелось закричать, чтобы он перестал молчать. Ей хотелось сказать ему, чтобы он, наконец, начал злиться. Ей хотелось обессиленно прошептать, чтобы он перестал терзать ее неведением.

Но вместо этого Нацу резко развернулся и удалился в свою квартиру, с грохотом захлопнув дверь. Он ушел, оставив ее одну, наедине со своими демонами в звенящей тишине.

Люси закрыла дверь, медленно сползя на пол. В руке покоился телефон; Плю, почувствовав, что что-то было не так, положил свою мордочку ей на колени, посмотрев грустными карими глазами в ее, а она сидела в гробовой тишине квартиры, с зияющей в груди огромной раной, которую невозможно было ничем заполнить. Она болела, жглась и гноилась, и Люси не знала, как можно было заглушить эту боль.

На губах заиграла горькая усмешка.

- Ты выбрал наихудшее наказание, Бариста.

Несколько соленых капель упали на белоснежную шерстку.

Но порой последствия слишком болезненны, чтобы сдержаться.

***

В редакции журнала стоял переполох. Выход очередного номера всегда вызывал ажиотаж, сопровождающийся криками, руганью и темными кругами под глазами. Журналисты, фотографы, секретари быстрыми ураганами проносились по редакции, судорожно пытаясь что-то найти в ворохах бумаг, отпивая по дороге холодный кофе и пытаясь не вырвать на голове пару-тройку клоков волос.

Люси сидела у себя в кабинете, методично просматривая присланные агентством фотографии моделей. Темой следующего номера было противостояние полов, и многие модели, как мужского, так и женского пола готовы были продать почку ради возможности засветиться на обложке «NY’s mistakes». Женщина придирчиво рассматривала тощих девушек и слишком смазливых мужчин, отправляя одну за другой фотографии в мусорную корзину. Люси знала, что именно она искала. Ей нужны были личности, люди, которые, смотря на нее с фотографии, могли всем своим видом сказать: «Я тот, кто тебе нужен». Но в ворохе фотокарточек она видела лишь красивые картинки, старательно отфотошопленные и абсолютно пустые. Это чертовски раздражало. Именно здесь, в Нью-Йорке, она не могла найти нужные ей лица. Двух противоположностей, которые заставили бы поверить читателей в разворачивающуюся между ними войну.

Рука на секунду повисла в воздухе; Люси напряглась от выпущенных из-под контроля мыслей, которые в последние пару дней были под железным замком.