По эту сторону фронта

А всё дело было в их внешнем виде. Гек и Змей были мокры по пояс. Только Гек был мокрый от пояса и ниже, а Змей — от пояса и выше. Жан был сухой, но очень грязный. Не так, как я, — в саже, а просто как будто его кирпичной пылью посыпали. При этом обычно узкие глаза Искалиева были расширены до невозможных для азиата пределов. У остальных, кстати, тоже — зенки какие-то бешеные.

Не обратив на пойманного нами «языка» никакого внимания, Гек как старший в команде подскочил ко мне и, тяжело пыхтя, показал в сторону коридора, откуда они появились, выпалив только одно слово:

— Там!

Мне сделалось обидно, что наши достижения при поимке немцев никак не отметились новоприбывшими, поэтому я язвительно спросил:

— Что «там»? Тень отца Гамлета увидели? Или прима-балерины Большого театра вам танец маленьких лебедей сплясали? Докладывай нормально!

Но докладывать нормально Пучков не стал, а метнулся к Жану и сразу полез в его «сидор», висящий за спиной. Я с интересом следил за Лёхиными телодвижениями, до тех пор пока он не выцарапал из вещмешка какой-то маслянисто блеснувший металлический брусок и не протянул его мне:

— Держи, только смотри — он тяжёлый.

Брусок был действительно тяжёленький — килограммов двенадцать. С другой стороны, чего бы ему не быть тяжёлым — золото, оно всегда своим весом славилось! Вертя в руках желтоватый «гробик», я поражённо разглядывал двуглавого орла на нём и надписи с ятями. А Гек, избавившись от груза, заполошно вопил:

— Там этого — кучами! И царское золото есть и фашистское! Всё помещение в ящиках! Слитки в маленьких, а в больших — разные кольца, серьги, монеты! Вот!

Что «вот», я сразу не понял, занятый разглядыванием трофея, и только подняв глаза, увидел, что Пучков, как Буратино, протягивает мне ладонь, на которой лежит пять золотых монет. Только это вовсе не червонцы были. Те — мелкие, а тут были крупные золотые блямбы с незнакомым мужиком на аверсе. Мужик был лохматый, бородатый, на тоненьких ножках и с палкой, которую венчал мальтийский крест. Наверное, это гульдены… или талеры. Хотя чёрт его знает — я этих талеров и в глаза не видел, просто название само на ум пришло. С тем же успехом это могли быть и невиданные мною соверены. Хотя нет, не соверены — это точно, надписи шли не по-английски.

Отдав слиток Змею и забрав монеты у Лёшки, я принялся разглядывать жёлтые тяжёленькие кругляши. Марат, взяв один, тоже с удивлением крутил его в руках.

Суетящийся и подпрыгивающий Гек бегал вокруг нас, призывая поскорее вернуться в найденные закрома. В конце концов мне это надоело и, сунув монеты в карман, я сказал:

— Отставить «золотую лихорадку»! У нас на руках, если вы до сих пор не заметили, раненый «язык», поэтому бегать не будем, а пойдём медленно и печально. Да и командир ваш слегка ушибся при падении, — при этом я глянул на Шарафутдинова и он согласно кивнул, тоже не желая рассказывать о моём досадном промахе, — так что — никакого бега. Золото от нас никуда не уйдёт! А сейчас вы спокойно расскажете, как вы его нашли и почему у вас такой непрезентабельный вид. Начнём с тебя. — Ткнув пальцем в Пучкова, я приготовился выслушивать его нормальный доклад.

Глава 6

— Вот, теперь сюда надо лезть!

— В эту щель?

— Да, только осторожнее — земля скользкая, а ниже — вода.

Освещая пролом в кирпичной кладке, я только головой покачал. Как они вообще додумались лезть сюда? Столбовая дорога в виде тёмного коридора уходила влево. А здесь была какая-то ниша, из которой вывалились кирпичи, обсыпалась земля и имелся чёрный провал куда-то вниз, откуда несло могильной сыростью.

— А вон там что?

Стоящий рядом Марат указующе посветил фонарём в сторону коридора.

— Там, — Змей пренебрежительно махнул рукой, — метров триста ход свободный, а дальше идут завалы. И в главном тоннеле, и в ответвлениях. Четыре отнорка, в которые метров на сто можно пройти, а потом — глухо.

Понятно… Хотя чего Шах про это вообще спросил? Пока мы тащились сюда, ребята все уши прожужжали о своей находчивости и смекалке. И как они пустые ходы быстро проверили. И как Жан уже на обратном пути сунулся в эту нишу и чуть не был погребён под грудой кирпичных обломков. Ему ещё повезло… там ведь и крупные кирпичи помимо мусора были, поэтому радист сейчас периодически болезненно морщится и осторожно щупает бока и спину. Хорошо — голову уберёг.

Объяснилась и странная мокрота братьев-акробатов — Змея и Гека. Леха просто съехал по земле и шлёпнулся в воду. А вот пытающийся его поймать Женька скатился на пузе, влетев в обширную лужу вперёд руками. Ныряльщик, блин! А потом, не желая зачерпнуть воду в сапоги, не стал разворачиваться, а при помощи Пучкова выполз, пятясь как рак.