Площадь павших борцов

- Верь, деточка, я обязательно вырвусь с фронта, чтобы присутствовать на крестинах твоего или твоих младенцев...

Был очень холодный, ветреный день, когда семья Паулюса и берлинские знакомые провожали его на аэродром. Генерал-лейтенант с зятем зондерфюрером СС в самолете успокоились от слез женщин и бранных пожеланий мужчин. Моторы транспортного "юнкерса" разом взревели, набирая мощь. На разбеге по взлетной полосе пассажиров долго трясло в узких сиденьях, потом к фюзеляжу мягко пришлепнулись катки колес, и Паулюс сразу ощутил безмятежную легкость полета.

- Теперь и отдохнем, - сказал он, закрывая глаза.

Радист самолета сразу принял из эфира телеграмму от доктора Геббельса, который желал Паулюсу боевых успехов, обещая, что министерство пропаганды не обойдет 6-ю армию своим особым вниманием. Из потемок гитлеровских бункеров Паулюс выбрался на свет Божий, чтобы обрести публичное имя в истории!

* * *

Кейтель утверждал, что война ведется не против России, а с еврейско-большевистским мировоззрением. Но в этом случае нацисты не должны были трогать наших храмов и музеев, наших парков и наших памятников. Когда проспект Сталина оккупанты переименовали в Садовую улицу, а площади Ленина возвращали старое название Театральная, то это еще как-то можно объяснить. Однако никакие идейные соображения не подходили под звериные приказы покойного Рейхенау, который запрещал в городах России даже тушить пожары. "Исторические или художественные ценности на Востоке, - писал этот варвар, - не имеют для нас значения". Если верить Рейхенау, то ценности имеют значение только на Западе, а мы, русские, обладающие тысячелетней культурой, только пахали и сеяли... Именно об этом и возник в самолете острый разговор между Паулюсом и его попутчиком - капитаном Борисом фон Нейдгардтом, который очень резко отзывался о палаческой практике в рядах 6-й армии. По красной окантовке формы Паулюс признал в нем артиллериста.

- Вы, капитан, из какой армии?

Нейдгардт ответил, что из 6-й.

- А вас не пугает то обстоятельство, что вы летите в одном самолете с новым командующим именно этой армии?

- Это никак не изменит моих взглядов. Мы можем вешать или целовать русских в задницу - все равно мы останемся для них только разрушителями той жизни, которая их вполне устраивала.

Паулюса смущал странный диалект его языка:

- Не пойму. Вы, наверное, баварец? Или, может пруссак?

- Нет, я... петербуржец. Сын последнего калужского губернатора. А если копнуть глубже, то я племянник премьера Столыпина и министра иностранных дел Извольского. Теперь, как видите, я офицер непобедимого германского вермахта.

Паулюс всегда испытывал слабость к аристократии и, глянув на дремлющего в кресле Кутченбаха, он сказал:

- Напрасно я тащу своего захудалого барона! Вы капитан, могли бы служить при моем штабе отличным переводчиком.

- Благодарю, - отвечал Нейдгардт. - Но я желал бы остаться при своих зенитных батареях калибра "восемь-восемь"...

(С этого момента и до самого конца Сталинградской эпопеи барон Нейдгардт избегал общения с Паулюсом. Он появится лишь в самом конце - уже в подвалах универмага на площади Павших Борцов, чтобы поиздеваться над высшим командованием, но об этом я расскажу позже.) Юнкерс уже пошел на посадку, под его фюзеляжем быстро-быстро мелькали крыши уютной Полтавы, утопавшей в глубоких снегах.

- Алло; алло, алло! - разбудил Паулюс своего зятя...

Его встречали начальник штаба Фердинанд Гейм и адъютант Вильгельм Адам. Гейм сразу же доложил, что с 13 января - вот уже второй день подряд! - русская армия маршала Тимошенко проламывает оборону на путях к Харькову;

- Акцентировано их стремление на Барвенково.

Гладко выбритое лицо Паулюса отражало сияние морозного дня, все отметили его рост в 190 сантиметров, его телесную худобу, узкие губы и нос с благородной горбинкой. Тонкая рука Паулюса освободилась от перчатки, протянутая Гейму:

- Благодарю, Гейм, о прорыве на Барвенково я извещен еще в Цоссене.

Затем Паулюс отвел ладонь Адама от козырька фуражки.

- Не будем официальны. Судя по выговору, вы гессенец?

- Так точно, уроженец Гессена.

- Значит, земляк. Мы, надеюсь, поладим...

Штабной "хорьх" катил по заснеженным улицам Полтавы, и Паулюс был невольно удивлен великолепием классических зданий, обилием памятников старины, красотой старинных барских и купеческих особняков. Помня о "наполеономании" множества генералов вермахта, он шутливо обратился к полковнику Гейму:

- Кажется, здесь Наполеон не ночевал, не закусывал и не заводил скороспелых шашней с полтавскими ламами. Так что мне в этом городе никакие исторические аналогии не угрожают.

Фердинанд Гейм оказался совсем лишенным чувства юмора.

- Да, - отвечал он, - зато здесь бывал шведский король Карл XII, и Полтава перегружена памятниками в честь той самой битвы, которая отбросила короля к Бендерам.

- Любопытно их осмотреть, - сказал Паулюс...