Площадь павших борцов

Они прибыли в штаб-квартиру, занимавшую здание какого-то техникума. Начальником офицерского казино в Полтаве оказался старый приятель Паулюса капитан Бернгард Дормейер, который с готовностью официанта уже держал обеденное меню.

- С чего начнем? - спросил он весело.

- С картофельных оладий, - сказал Паулюс.

- И только? Мы же богатые люди.

- Богатые? Тогда с луковой подливкой...

Квартирмейстер фон Кутновски предъявил сводку о состоянии 6-й армии. Она выглядела весьма утешительно. В составе армии числились одиннадцать пехотных дивизий. 213-я охранная, танковую группу Паулюса составляли сразу пять мощных панцер-дивизий, а также моторизованные (в том числе и отборные дивизии СС - "Викинг" и "Адольф Гитлер").

- Замечательно, Кутновски, - сказал Паулюс. - Скоро следует ожидать еще и маршевых пополнений из Франции.

- Ах, "парижане"! Они там избаловались в Европе и, попадая на русский фронт, сразу скисают...

В оперативном отделе штаба уже были развернуты карты, оперативники кратко и четко ввели Паулюса в обстановку на фронте, заодно утешив его тем, что места прорыва русскими войсками сразу же заполняются из резерва:

- Количество дивизий у маршала Тимошенко не должно настораживать, докладывали они, ибо русских дивизиях едва наберется пять-шесть тысяч человек, бывает и намного меньше, тогда как полнокровная германская дивизия насчитывает до пятнадцати тысяч солдат.

- Благодарю. Я доволен, - отвечал Паулюс.

В казино он напомнил Кутченбаху о соблюдении должной субординации:

- Хоть вы и зять мне, но обедать впредь станете от меня отдельно.

- Ладно, - по-русски отозвался зондерфюрер...

Подле Паулюса обедал генерал-майор Мартин Латтман, командир 389-й пехотной дивизии, и Паулюс дружески ему улыбнулся...

- Мы с вами уже встречались. Помните, это было в доме фельдмаршала Эрвина Витцлебена... вы не забыли?

- Да, в лучшие времена, господин генерал-лейтенант. Я тогда закрывал телефон подушкой, чтобы гестапо нас не подслушало.

- Значит, времена не были лучшими, Латтман.

- Они стали еще хуже, - кивнул Латтман. - Хотя здесь, в условиях фронта, мы говорим более откровенно, нежели в тылу.

- Как тут дела с партизанами? - спросил Паулюс.

Морозы на Украине держались сильные, и Латтман сказал, что только теперь в армию стали поступать каталитные печи для разогрева моторов, в радиаторы стали заливать глизантин - незамерзающую жидкость. А партизаны бросают в бензобаки немецких машин кусочек сахару, и этого бывает вполне достаточно, чтобы в пути машина остановилась "по неизвестным причинам" никаких следов диверсии не остается.

- Советы, - заключил Латтман, - сдали нам свою территорию только в тактическом плане, оставляя ее в сфере своего прежнего политического влияния, доверяя власть партизанам...

Командиры дивизий были заняты делами на фронте. В Полтаве Паулюсу представились лишь командиры корпусов. Он объявил генералам, чтобы впредь борьба с партизанами не превращалась в репрессии над мирным населением:

- Мой предшественник Рейхенау слишком категорично разумел правовые нормы своего поведения. При мне этого не будет. Статья сорок седьмая военного кодекса от 1872 года сохранила свой смысл и в новых условиях: выполнение преступного приказа уже само по себе является преступлением.

Его пожелал видеть генерал-полковник Вальтер Хейтц, командир 8-го армейского корпуса ("выступающая нижняя челюсть, - описывал этого человека - придавала его узкому лицу какое-то жестокоевыражение").

Хейтц был взбешен.

- Не понимаю! - заявил он. - Приказ Рейхенау одобрен лично фюрером, который повелел разослать его в копиях по всем частям вермахта как общее руководство к действию в условиях Восточного фронта. Отвергая этот приказ Рейхенау, - сказал Хейтц, - вы... вы впадаете в опасную крайность.

- Приказ Рейхенау в силе, - тихо добавил Гейм.

Пришло время проверки совести Паулюса. Он сказал, что в Семилетнюю войну генерал фон Мартвиц отказался исполнить звериный приказ короля Фридриха Великого, и на могиле Марвитца в святости сохранилась надпись: "Избрал немилость там, где повиновение не приносило ему чести".

- Может быть, - сказал Паулюс Хейтцу, - приказ Рейхенау останется руководством для всего вермахта, но только не для шестой армии. О том же, что творится вне сферы действия моей армии, я знать не знаю. Это меня не касается... Впредь, - распорядился он. - вешать так называемых партизан ЗАПРЕЩАЮ!

Ему было приятно, что вечером его навестил генерал Отто Корфес, благодаривший Паулюса за отмену приказа Рейхенау:

- Покойный любил убивать людей, веселясь, когда они падали в ямы трупами, и такие казни у Рейхенау превращались в загородные пикники - "с очередной выпивкой...