Плохой ребенок

– Нет-нет, должно быть именно убийство. Несчастный случай – это пустышка. Строить интригу, а в конце – пшик выходит. Читатель такое не любит… Муженек все-таки добрый малый будет, а еще лучше – личность неоднозначная. Что это за упрощение: добрый – злой. Примитивно… Три тысячи слов – на раскачку. Думаю, не заскучают. Потом – первый сюжетный поворот…

«Учитывать нужно мелочи, дочь степей». – «Это болезненная навязчивость, родной, неужели ты не замечаешь этого?»

Глава 23

Этот дом Дилан и Грейс купили несколько лет тому назад. Двухэтажное тихое, уютное гнездышко на берегу одноимённого озера. Мидллейк. Здесь они отмечали День благодарения. Здесь катались на коньках по замёрзшей глади озера. Тихо. Спокойно. В окружении хвойного леса, а до ближайшего соседа – десять минут на машине. Пешком и вовсе не добраться зимой: по трассе – далеко. А единственная горная тропинка исчезает под толстым слоем мягкого и чистого снега. Она превращается в смертельную тропу, по которой могут пройти в зимнее время года разве что местные жители, да и то стараются этого не делать. Некоторые участки этой тропы проходят над склоном, и легко оступиться в глубоком сугробе. Случалось, погибали, разбившись, даже местные. На зиму тропу закрывают.

Дилан заглушил мотор и помог занести сумку с вещами Грейс в дом.

– Держи телефон всегда при себе, – напутствовал Дилан. – Если что, сразу звони. Сначала мне, а потом уже в девять один один… если понадобится. Но это я так, на крайний случай. Я вернусь утром. Напиши мне, что тебе привезти. Вещи там какие или что-то еще из продуктов.

Грейс кивнула. Они попрощались.

– Телефон, Грейс, – крикнул ей Дилан из машины. – Всегда держи его при себе, хорошо?

Грейс снова кивнула. Проводив взглядом машину мужа, она вошла в дом.

До сумерек она просидела в гостиной, глядя в окно, на озеро. Она ни о чем не думала. Она не могла думать. Все происходящее казалось ей настолько безумным, что просто не могло быть правдой. И тем не менее. «Наверное, – промелькнуло у нее в голове, – так и сходят с ума. Сидят так же, как я, часами перед окном и ничего, совершенно ничего не хотят».

Она перекусила без аппетита сандвичем, который они с Диланом купили по дороге сюда в супермаркете, запила его водой из-под крана. Ей нужно было забыться. Хотя бы на короткое время. Сейчас бы бутылку красного. Можно и белого. Чего угодно. Почему она не подумала об этом раньше? Впрочем, хорошо, что не подумала. Напиваться явно не стоило.

Нужно отвлечься.

Грейс вспомнила, что где-то здесь, в доме, должен быть набор красок и кистей. Она привозила их еще в прошлом году, хотела рисовать озеро. Но так и не нарисовала.

Она обнаружила краски в одном из шкафов в гостевой комнате на втором этаже. Кисти были там же. Грейс повертела головой в поисках того, что могло бы послужить ей холстом. Дверь – в самый раз. Гладкая, выкрашенная белой краской. Замечательно.

Грейс спустилась к холодильнику, хотела посмотреть, осталось ли там хоть немного масла. Нет. Холодильник стоял совершенно пустой. Ну ничего. Нет и нет.

Прихватив тарелку, Грейс вернулась в комнату на втором этаже. Взяла тюбик с черной краской, выдавила половину на тарелку и макнула туда сухую щетину кисти. Быстрыми мазками стала рисовать на двери «Мужчину за письменным столом». Она помнила этот образ наизусть, до мельчайших подробностей. И все равно каждый раз замечала что-то новое в этой сутулой фигуре, на его столе, вокруг него. Она вспомнила, что на безымянном пальце у него было кольцо. Он женат. А у его ног лежала игрушка. Ее Грейс подметила еще в первые дни, когда только начала работать над картиной. «Игрушку» образовывала паутина на трещине. Она создавала вполне читаемый абрис детского грузовика с оторванной кабиной. Игрушка читалась легко.

«Он женат. У него есть сын. И он их любит. Но он болен. Он болен своей работой. Он одержим ей. Он застыл, сгорбившись, над столом. Стол этот овладел им, приковал к себе и не отпускает. Почему он не починит машинку? Потому что он не видит ее. Он раб своего стола. Он его жертва. Он – часть его. Именно поэтому я не могла разглядеть линию ног ниже колен. Ни сколов там нет, ни трещин. Сплошное пятно, в котором слились его ноги и чернота стола. Они – одно целое».

Закончив рисовать, Грейс медленно стала отступать назад, пристально вглядываясь в изображение сквозь прищуренные глаза.

– Осторожно, ма, ноги отдавишь.

Грейс вскрикнула и обернулась, выронив кисть из рук. На пороге комнаты стоял Эрик. Вернее, Джастин. Она даже не сразу его узнала. На нем был дорогой бархатный спортивный костюм темно-синего цвета, волосы аккуратно зачесаны назад. И уверенный, холодный и спокойный взгляд.

Он усмехнулся:

– Ну что ты так смотришь, выпучив глаза? Не рада видеть сына? Снова решила сбежать от меня? Бросить, как двадцать лет назад?

Грейс попыталась унять дрожь:

– Я не бросала тебя. Сейчас – не бросала. Меня подозревают в убийстве. Дилан сумел вытащить меня под залог и увез сюда.