Плохо быть богатой

— Прекрасно. А вы, как я полагаю, та самая Эдвина Дж. Робинсон, которая работала у Антонио де Рискаля и хочет основать свою фирму.

На какой-то момент она лишилась дара речи, и в трубке было слышно лишь его дыхание. Наконец она прошептала:

— Да.

— Тогда мы должны встретиться. Поскольку я думаю о том, чтобы вложить деньги в моду, а вы ищете спонсора, то нам следует поговорить подробнее. Что, если мы завтра вместе позавтракаем?

Завтрак с Лео Фладом! Она уже готова была дать волю своим чувствам, как вдруг отвратительный зеленый червячок стал нашептывать ей всякие мерзости, и она с подозрением спросила:

— Скажите, случайно не Р.Л. Шеклбери навел вас на эту мысль, нет?

— Кто? — в голосе звучало неподдельное замешательство.

— Я пошутила, — тихо сказала она, прогоняя мерзкого червячка. И в душе вдруг зазвучал чудесный хор.

Лео Флад хочет быть ее спонсором! О, благодарю тебя, Господи! Благодарю. Благодарю!

— Значит, договорились?

— Скажите, где и когда, я приду.

— В моем офисе на Уолл-стрит вас устраивает? В двенадцать?

Она хотела ответить, но слова застряли в горле.

— Мисс Робинсон? Вы слышите меня?

Она откашлялась и хрипло произнесла:

— Да. Я… Я приду, мистер Флад. Я…

— Отлично, — перебил он ее прежде, чем она смогла сказать какую-нибудь ерунду. — С нетерпением жду встречи. Уолл-стрит, 69, завтра в двенадцать. Я не прощаюсь.

Движение в деловом районе было такое, что машины больше стояли, чем ехали; пешком было бы быстрее.

На углу Бродвея и Фултон-авеню Эдвина, просунув водителю три хрустящие пятидоллоровые бумажки, со словами „сдачи не надо" вынырнула из такси. Одной рукой она держала огромную папку-портфель с эскизами, другой сжимала ремешок перекинутой через плечо черной кожаной сумки — необходимая мера, чтобы ее не сдернули.

Постояв минутку и сделав несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с духом, она огляделась. В узких, уходящих ввысь расщелинах центральных улиц звучала, усиленная отвесными стенами небоскребов до невообразимого уровня, бешеная какофония огромного города: автомобильные гудки, сирены, пожарные клаксоны, прорезаемые пронзительными свистками курьеров-велосипедистов.

Она невольно сморщилась, в глазах отразилось неудовольствие. В душном воздухе было больше выхлопных газов, чем кислорода, а тротуары гудели от сотен спешащих ног. Куда бы она ни взглянула, везде, словно море, колыхание бесконечной многоголовой толпы.

Внезапно ее охватило возбуждение и она влилась в этот поток. Войдя в дом 69 по Уолл-стрит за пять минут до назначенного времени, Эдвина быстро пересекла холл и протиснулась в переполненный лифт.

„Бек, Флад и Кронин Инк." занимала восемь этажей — с двадцать первого по двадцать восьмой этаж.

Она вышла на двадцать первом и словно вступила в другую эпоху и на другой континент.

То, где она оказалась, больше походило на клуб, чем на приемную какой-нибудь фирмы. Вдоль стен стояли обтянутые кожей строгие английские диваны и такие же стулья в стиле королевы Анны. Темные панели стен. Потемневшие и пожелтевшие от времени портреты и литографии с изображением сцен охоты. Эдвина понимала: все сделано для того, чтобы создать атмосферу солидности, незыблемости и постоянства, словно компания „Бек, Флад и Кронин" образовалась не каких-то четыре года назад, а была здесь с тех пор, как Генри Гудзон впервые провел свой корабль вдоль этих берегов.

Секретарша улыбнулась ей и быстро что-то сказала в трубку.

Вскоре появилась женщина в строгом темно-синем костюме и белой блузке, и Эдвина последовала за ней по устланному толстой дорожкой коридору. Когда они проходили мимо традиционно обставленных офисов, в одном месте через стеклянную стену Эдвина успела заметить гигантского размера комнату, сплошь уставленную компьютерами; молодые люди, энергично жестикулируя, говорили по телефонам и одновременно следили за огромным, почти до потолка электронным табло фондовой биржи.

Через несколько минут они вошли в административные офисы. В глаза тут же бросилась перемена обстановки. Английские портреты на стенах были больше и лучше выполнены: теперь вместо богатых торговцев на нее смотрели герцоги. Антиквариат вокруг был подлинный, не имитация.

И там, в приемной Лео Флада, за столом, которому было не меньше трехсот лет, сидела сама Мисс Не-Разжимая-Губы. Из породы Грызунов. Явно не возбуждающего вида. Равнодушная, худая и суперэффективная. В сером костюме в тонкую полоску и блузке, даже шелковый волан которой не мог скрыть выпирающих ключиц. Тонкий нюх Эдвины уловил едва ощутимый запах духов.

— У мистера Флада сейчас совещание, и он просит прощения за задержку, — произнесла она сквозь сжатые губы тоном, не терпящим возражений. — Присядьте, пожалуйста. Скоро он к вам выйдет.

Лучезарно улыбнувшись, Эдвина села в английское кресло второй половины XVIII века и положила ногу на ногу. Почти тут же из кабинета вышли четверо японских бизнесменов, все с непроницаемыми лицами и одинаковыми „дипломатами", и на столе Мисс Сжатые Челюсти загудел интерком.

Мисс Сжатые Челюсти подняла глаза.