Плохо быть богатой

Лео дрался с угрюмой сосредоточенностью. Напряженно растянутые губы обнажили ряд белоснежных зубов, эта застывшая улыбка больше напоминала оскал жаждущего крови хищника. Уловив возможность, он направил острие рапиры в „сердце" Дункана.

Дункан ожидал именно этого и сделал захват. Лео выругался, и, когда безуспешно попытался вырвать оружие, Дункан злорадно рассмеялся.

— Ну, старина? — теперь поддразнивал уже Дункан. Лео не ответил; он из всех сил старался освободиться от захвата Дункана.

Это было все равно, что толкать в гору танк. Дункана невозможно было сдвинуть с места. Руки Лео дрожали от напряжения, а рапира изогнулась. Лицо покраснело.

— Черт тебя подери, Купер! — выдавил он сквозь стиснутые зубы.

Дункан улыбнулся.

— Что ж, детка. Получил, что хотел?

И без предупреждения и, казалось, без усилия, он оттолкнул его.

Лео упал, но тотчас поднялся. Он начинал злиться. Что это вдруг случилось с Купером? Никогда раньше он не замечал в нем такой яростной сосредоточенности, никогда раньше Дункан не фехтовал с таким искусством. Или до того он сдерживался, применяя лишь часть своего мастерства? А может, им вдруг овладело нечеловеческое желание выиграть? Дункан и рапира словно слились в одно целое.

Сердце Лео бешено колотилось. Лишь одна страсть, одно желание бились в нем жаркой волной — выиграть. Он прищурился и растянул губы в злобной улыбке. Во вздувшихся венах буйно пульсировала кровь — призыв быть мощным и непобедимым, с какой-то потусторонней отчетливостью ему слышался лязг металла и победные звуки труб.

Убивать, убивать, убивать! Здесь, на арене — никого, только враг и он. Его рапира — стальной меч, и он заставит подчиниться ему!

Убежденный в близкой победе, Лео предпринял еще одну агрессивную атаку. Дункан едва успевал отбиваться, и на этот раз смеялся Лео.

— В чем дело? Устал, Купер?

— Черта с два! — хрипло ответил тот, обманным движением уходя в сторону от клинка противника.

Лео выжидал. Не обращая внимания на маневр, он сделал выпад, и его рапира со свистом рассекла воздух, ища крови.

Р-раз! Дункан не увидел — почувствовал, как в его лицо вонзилась серебристо-холодная сталь.

Собравшиеся затаили дыхание, не веря глазам. Дункан стоял с разорванной щекой, из нее текла кровь.

Теперь столпившихся людей охватило внезапное напряжение. Их негативное отношение к поединку стало очевидным. Как посмел Лео Флад с такой чудовищной наглостью воспользоваться бессмертным, благородным искусством и превратить его в кровавую драку?

Рана не испугала Дункана; она вызвала к жизни глубоко дремлющий жестокий инстинкт, и теперь он пробуждался, подобно зверю. Все менялось с головокружительной быстротой: только что с невероятным мастерством Дункан защищался, а в следующую секунду это уже был мощный атакующий ураган. Сила и скорость его оружия внушали трепет. Спортзала больше не существовало, лица людей слились в размытую массу. Его словно ожившая серебристая рапира сверкала, подобно молнии.

Убийственный вихрь выпадов и уколов обрушился на противника. Лео охватил внезапный страх. Это была уже не просто атака, это было возмездие, битва за поруганную честь и достоинство.

Лео едва успевал парировать град ударов, стремительная звенящая рапира Дункана доставала его везде, за ней невозможно было уследить. Ежесекундно свистящее острие клинка проходило в миллиметрах от его лица, и каждый раз, когда зрители сдерживали готовый вырваться крик, Лео знал, знал наверняка и с лишавшим его самообладания унижением, что Дункан играет с ним, знал, что, стоит ему захотеть, и он легко растерзает его на куски.

Он с трудом отразил еще одну атаку, парировал еще один выпад; это было все, что он мог, чтобы просто сдержать Дункана.

Теперь неизвестное ему ранее пьянящее чувство первобытной свирепости целиком захватило Дункана, он просто играл с Лео, играл жестоко. При каждом выпаде, каждом уколе острие рапиры проходило настолько близко от его лица, что тот вскрикивал, и все же оно ни разу не коснулось его кожи. Ярость, виртуозность и чистота, да, именно чистота движений Дункана просто поражали; сдерживаемые возгласы зрителей были возгласами восхищения.

Постепенно Лео начал уставать. Сначала на лбу выступили капельки пота, но уже скоро он градом лил по лицу, вызывая резь в глазах и мешая видеть. Он тяжело дышал и концентрировал зрение с такой мучительной сосредоточенностью, что даже выступили слезы. Рапира стала тяжелой, а руки и ноги налились свинцом.

Зрители уже видели, что поединок подходит к концу. Боясь шевельнуться, они неотрывно наблюдали за схваткой.

Дункан все так же неистово продолжал наступать.

Лео выругался: непостижимо, но неужели этому не будет конца? Словно чем дольше длился бой, тем сильнее становился Дункан Купер.

Лео чувствовал, что скоро не сможет продолжать эту изматывающую защиту, у него не останется сил, чтобы отражать атаки Дункана. Есть последний шанс, один-единственный шанс, чтобы выиграть. И его надо использовать немедленно. Сейчас или никогда!