Пленный лев

В Руане Екатерина со своей свитой присоединилась к погребальной процессии мужа и поехала за ним в десяти милях сзади, так что обе свиты имели сношения только через гонцов. Те, что имели жен или сестер в свите королевы, после заката солнца отправлялись повидаться с ними. Малькольму очень хотелось побывать там, но он боялся присутствием своим досадить мадемуазель де Люксембург. Что же касается Бедфорда, то он не только не имел времени отлучиться, так как все ночи был занят перепиской, но старался, насколько возможно, отсрочить минуту своего свидания с милой сестрицей Китти и этой де Гено – предметом своей глубокой ненависти.

Таким образом вплоть до самого Кале, где флот был наготове, с обеих сторон не было заявлено ни малейшего желания свидеться.

Наконец Бедфорд и Джеймс отправились в покои королевы, и в то время, как они были у нее, Малькольм, краснея, подошел к Эклермонде; та ласково приняла его, с ясной улыбкой протянула ему руку и с сочувствием спросила о здоровье.

Она объявила ему, что намерена ехать в Англию вместе с Алисой Монтегю, чтобы там выждать удобного случая для поступления в монастырь. Малькольм поклонился.

– Я очень доволен, что вам не приходится более жить с мадам де Гено, – сказал он.

– Бедная графиня! – воскликнула Эклермонда. – Не мне судить ее! Я так многим обязана ей, что весь век буду за нее молиться. А вы, милорд, что намерены вы предпринять?

– Я, – ответил Малькольм, – хочу отправиться в Оксфорд. Доктор Беннет желает возобновить там свои лекции, и король разрешил мне заниматься под его руководством. Но решение это нисколько не помешает мне всегда быть к вашим услугам.

– Понимаю, – сказала Эклермонда, покраснев. – Надеюсь, обстоятельства сложатся так, что я не долго буду стеснять вас, и вам можно будет взять на себя более прочные обязательства.

– Сударыня, – взволнованно ответил Малькольм, – тот, кто был обручен с вами, уже не в состоянии увлечься никем другим.

Но, заметив по лицу Эклермонды, что он вступил на слишком скользкий путь, Малькольм, чтобы сменить тему, попросил разрешения представить ей своего кузена Патрика Драммонда. Молодая девушка так приветливо встретила рыцаря, что тот, уходя, воскликнул:

– Во имя святого Андрея! Малькольм, если ты упустишь ее, то будешь первый дурень во всей Шотландии! Да эта совершенная королева по-королевски справилась бы с твоим Гленуски! Она, подобно Агнессе Думбар, сумеет одна отстоять замок! Безумием будет отказаться от такой женщины!

Уходя из замка, Джеймс взял с собой Малькольма и Патрика, а Бедфорд остался для переговоров с королевой.

Выходя из приемной залы, Бедфорд невольно посмотрел в ту сторону, где, по своему обыкновению, сидела Эклермонда за своей пряжей. После минутного колебания Бедфорд подошел к мадемуазель де Люксембург. Молодая девушка подняла голову, и, заметив расстроенное выражение его лица, невольно воскликнула:

– Ах, монсеньор! Сколько перемен! – Она чувствовала, что он ждал от нее нескольких слов утешения.

– Да, – промолвил он грустно. – Да будет на то воля Божья! – Потом прибавил: – Помните вы прежний разговор наш? Грустно мне было узнать, что вы не обратились ко мне, а выбрали себе другого покровителя.

– Вы ничего не смогли бы для меня сделать, монсеньор, – проговорила Эклермонда, краснея.

– Вы правы, я не мог ничего. Оттого-то и пришел я поблагодарить вас за ваше великодушие. Вы избавили меня от жестокой обязанности! Теперь я не принадлежу более себе, Эклермонда. Все, что я есть, все, кем могу быть, все, что во мне, – все должно быть посвящено поддержанию дела Генриха для сына его. Другая цель для меня не существует. И потому я глубоко благодарен вам, что вы избавили меня от тяжелого испытания, как сердца, так и чести своей.

Эклермонда опустила глаза и промолвила:

– Небо руководит прямым и великодушным стремлением! – Затем, хорошо зная, на ком Бедфорд должен был жениться, чтобы расположить в свою пользу Бургундию, она прибавила: – На этот раз, сэр, политика действует в вашу пользу; позвольте рассказать вам, как я знала и любила леди Анну.

С грустной улыбкой Бедфорд покачал головой и глубоко вздохнул:

– У меня нет времени, дорогая Эклермонда; к тому же, мне неприятно слышать похвалы в адрес какой бы то ни было девушки, будь это даже из ваших уст. Скажите только, могу ли я быть вам хоть в чем-нибудь полезен? Я постараюсь заставить ваших родственников возвратить отобранные у вас поместья.

– Нет, – сказала Эклермонда, – никогда не дозволю я, чтобы из-за моих поместий вы получили какую бы то ни было неприятность. Оставьте это! Гордость и тщеславие побудили меня возмечтать быть основательницей обители. Я слишком хорошо знаю своих родственников, чтобы понять, как они рассердятся, если мои поместья перейдут во владение монастырей. Нет, сэр, я больше не предаюсь этим обманчивым надеждам! Одно, о чем могу просить я вас, это помочь мне вашим влиянием поступить в сестры обители Святой Екатерины.

– В обитель Святой Екатерины? Да ведь туда поступают только из мещанских семейств, а не из королевских, как ваше! – вскричал озадаченный Джон.