Пленный лев

После этих слов, совершенно обессиленный, он потерял сознание, и его перенесли на кровать.

– Ты бы мог хоть немного успокоить его, – сказал Джеймс герцогу несколько обиженным тоном.

– Кто, я? – ответил Бедфорд. – Малейшее действие с моей стороны может возбудить неудовольствие бургундцев, – этого я не могу допустить ради какой бы то ни было женщины. К тому же если она сумела найти себе одного покровителя, то найдет и другого.

– Хотелось бы мне, чтобы ты сердечнее относился к моему бедному Малькольму, – сказал Джеймс.

– Мне кажется, что я сердечнее вас всех отнесся к нему, – ответил Бедфорд. – Было бы убийством с моей стороны заставлять его разговаривать далее, – иначе я потребовал бы у него объяснить мне, каким это образом мог он разболтать о столь важной тайне и тем подвергнуть опасности печать моего брата? Судя по всему, люди, напавшие на него, не были простыми грабителями с большой дороги. Я никогда не доверюсь более…

Слово «шотландцу» замерло на его губах, потому что Джеймс с досадой отвернулся и отправился к Малькольму.

Раны Малькольма не представляли ничего опасного, и он поправлялся с каждым днем.

Однажды Бедфорд, встретив Джеймса, сказал ему:

– Я видел Робсарта. Гленуски не врал, как я это думал вначале. Все это произошло оттого, что он обратился к женщинам. Могу ли я видеть его?

Силы заметно возвращались к Малькольму, поэтому не было никаких причин отказывать герцогу в его просьбе.

– Милорд де Гленуски, – сказал Бедфорд, грустно остановив свой ястребиный взор на изнуренном лице юноши, – давая это поручение, я никак не думал навлечь на вас такую опасность.

– Ах, я был счастлив исполнить его, сир! – ответил Малькольм.

Бедфорд сдвинул брови и продолжал:

– Хотелось бы мне знать, приписываете ли вы это нападение простым грабителям?

– Конечно нет, – ответил Малькольм шепотом, потом приподнял голову и, внимательно посмотрев на герцога, прибавил: – Мне надо кое-что сообщить вам наедине, сэр!

Когда они остались одни, герцог сказал:

– Робсарт рассказал мне, каким путем вы добыли перстень, так что можете избавиться от этих подробностей.

– Сир, – сказал Малькольм, – когда мадемуазель Эклермонда (напрасно было бы запрещать ему произносить имя молодой девушки, – он невольно повторял его при всяком удобном случае) принесла мне этот перстень, сэр Луи Робсарт посоветовал мне немедленно отправиться в Венсен.

– Я все это знаю от него, – возразил герцог, – и знаю также, что вы до такой степени поторопились исполнить его совет, что взяли с собой только троих слуг.

– Действительно, сэр, но только ему не известна причина, побудившая меня к этому. В то время как собирали моих провожатых, меня позвали к мадемуазель де Люксембург. Я отправился и очутился перед мадам де Гено и еще одной дамой, покрытой вуалью… Дама эта казалась очень тучной и тяжело дышала.

Бедфорд наклонил голову в знак того, что понял, о ком шла речь.

– Дама под вуалью едва промолвила несколько слов, зато графиня Жакелина была в самом веселом расположении духа и объявила, что за ее услугу я обязан или отдать ей перстень, или же, если не хочу расстаться с ним, приложить печать к двум документам, будто бы обещанным ей королем Генрихом.

– Лукавая тварь!

– Как ни увещевал я ее, сэр, толкуя о чести, обязанности, совести, она все поднимала на смех и только хлопала в ладоши; она даже дошла до того, что схватила меня за руку, но, к счастью, королевский перстень был спрятан у меня на груди, а на пальце был перстень с моей собственной печатью.

– А что было в этих бумагах? – озабоченно спросил Бедфорд.

– По первому, кажется, давалась свобода герцогу Орлеанскому, – ответил Малькольм. – На другой, сэр, было имя герцога Гэмфри и графини Жакелины.

– Бесстыжая! – воскликнул Бедфорд. – Расскажите, как вам удалось выбраться оттуда?

– Сэр, – сказал Малькольм, покраснев. – Она никак не выпускала меня, стоя перед дверью. Я дал ей понять, что, по-моему, невежливость в любом случае предпочтительнее измены, схватил ее обеими руками, оттащил от двери и бросился прямо в конюшню; там вскочил на коня и ускакал, в сопровождении троих слуг, оказавшихся там в это время.

Бедфорд не мог удержаться от улыбки.

– Молодец, лорд Малькольм! – сказал он. – Боюсь только, что она никогда не простит вам этого. А дальше что?