Пленники

Чтобы не обратить на себя внимания, он все-таки вошел.

Поднялся на второй этаж, где по обе стороны длинного коридора желтели закрытые двери.

Посетителей было мало. Рыжая с бледным лицом женщина в широкополой шляпе, стуча палкой, шла навстречу Онику, сопровождаемая каким-то стариком.

— …Они должны возвратить! — кричала она. — Это мое имение было! Мое! У меня сохранились бумаги, заверенные нотариусом…

Другая женщина, чуть не плача, подбежала к этому старику:

— Меня гонят с квартиры — за что? Двадцать лет была уборщицей в этой школе, никто ничего не говорил. А тут пришли солдаты, и меня выселяют.

Старик терпеливо выслушал ее и кончиком трости показал на одну из дверей.

— Идите вот туда.

Выслушав Оника, он показал на другую дверь.

Оник постучал.

— Пожалуйста, — послышался женский голос.

В просторном кабинете сидели две женщины. Одна из них — пышнотелая, лет пятидесяти, розоволицая — напоминала квашню с хорошо подошедшим тестом. На шее висело литовское ожерелье из янтарных бус. Под батистовой кофточкой просвечивала белая, словно напудренная, грудь. Голые мясистые руки, полное лицо с обвисшим подбородком, крупные губы и мочки ушей, на которых висели серьги, похожие на церковные колокола. В грубом, сытом взгляде дамы сквозило самодовольное выражение попранной и теперь («Ах, я в это верила, я всегда верила!»), наконец, восстановленной гордости.

Оник слышал, как она говорила женщине, стоявшей около стола:

— Что ж, принеси, принеси! Вечером я буду дома, принеси туда…

По всему было видно, что сидящая за столом и есть та самая «мадам Пилсудская», или, как ее теперь называли, «мадам фюрерша».

— Слушаю, пан!.. — сказала она, отпустив посетительницу.

Оник не знал, как обратиться к ней. Из головы вдруг вылетели имя и фамилия этой женщины. В памяти стояло только: «мадам фюрерша»… Поэтому он был вынужден начать разговор, никак не называя ее.

— Я прошу вас помочь мне, — выговорил он не без усилий. — Здесь, в Черткове, у меня была любимая девушка. Я хотел жениться на ней и остаться тут навсегда. Люди здешние мне нравились: добрые, веселые, в беде друг другу помогают. Ну, вот, — пришел. А невесты-то и нет. Убежала моя бесценная с советскими войсками!.. Ну, да жив буду — найду другую. Девушек на наш век хватит.

Тут «мадам фюрерша» так улыбнулась, словно сама была девушкой и сразу взяла наставительный тон.

— Вы правы! Но надо иметь терпение. Сразу нельзя. Надо посмотреть, выбрать…

— Да, да, — соглашался Оник. — Но вся беда в том, что я оказался здесь один-одинешенек — без друзей, без родных, крова нет, работы не имею. Не скрою от вас — я привык хорошо жить. Отец мой был ювелиром. Ну, и сами понимаете… Не подыщете ли вы мне работу, чтобы, по крайней мере, хоть не умереть с голоду?

— А на какую работу вы хотели бы поступить?

— На какую придется.

— Мы открываем столовую для бедных. Там нужен повар. Как вы на это дело смотрите?

— Согласен! — поспешно отозвался Оник. — В армии я был поваром…

— Чудесно. Завтра же явитесь по этому адресу и приступите к работе, — «мадам фюрерша» черкнула на клочке бумаги несколько слов и протянула Онику, Потом добавила: — Приступайте! Надеюсь, мы еще увидимся. Я время от времени буду заходить в столовую.

— Премного вам благодарен!

Оник закрыл за собой дверь и торопливо вышел на улицу. Он был и доволен и недоволен. По старой привычке он тотчас начал разговор с собой: «Ну, что ж мы, так сказать, теперь имеем? Все шло, как по маслу. Она, видимо, во всем мне поверила. «Любимая девушка»!.. Она могла бы спросить: кто эта любимая девушка? Так нет! В бабушки мне годится, а тоже глазки строит!.. «Нам нужен повар». — «Согласен». А ты знаешь, как готовят хотя бы суп из чечевицы, приятель? Завтра перед тобой выложат крупу, свеклу, картофель, репу, еще что-нибудь. Это, конечно, неплохо: ешь сколько душа пожелает. Но ведь нужно знать, сколько кладут в суп крупы, соли, перцу, луку, гороха. Ведь это, как-никак, столовая: первое, второе, третье. Конечно, хороший повар из сухарей котлеты приготовить сумеет. А что ты будешь делать, приятель? Ты же понимаешь, что с этим делом тебе не справиться? Попросил бы другую работу. «Мадам фюрерша», как видно, была в добром настроении, придумала бы что-нибудь. Тьфу, сам на свою голову накликал беду!..»

Придя домой, Оник поделился своими опасениями с Вербицким.

— Ничего, — подбодрил тот, — выучишься! Суп сварить не велика мудрость. Ну, не выйдет сначала, так ведь и у настоящего повара раз на раз не приходится. Да это не ресторан первого разряда, пятнадцать-двадцать блюд готовить не придется. «Мадам фюрерша» сколько бы не пускала пыль в глаза, а будет выдавать голодным по тарелке борща, — вот и все. Но работать в столовой хорошо: на кухне немногие тебя будут видеть и голодным сидеть не придется. Клава, объясни-ка ему, как готовить борщ.

В этот вечер Оник впервые прошел необходимые уроки поварской грамоты.

4

Рано на следующий день Оник явился по данному адресу. Его встретила заспанная уборщица:

— И что тебе ночью не спится? Обеды не скоро будут давать. У нас к тому же повара еще нет.