Пленники

Сразу вскочив, Гарник прислушался. Кругом было тихо. Он вытащил пистолет, обрезал ножом несколько веревок парашюта, заложил их под пояс и пошел вперед. Трудно было пробираться, дороги не было, кругом темнели стволы деревьев. Он шел наощупь и вдруг услышал голос:

— Гарник!..

Где-то неподалеку зашелестели ветки. Филоян мог повернуть, уйти в сторону. Медлить было нельзя.

Пистолет Гарника был направлен в сторону голоса.

— Товарищ майор?..

— Гарник, где ты?

И Гарник выстрелил. Слышно было падение тяжелого тела в кустах.

Но тут же послышались ответные выстрелы. Пули просвистели совсем близко.

Гарник спрятался за толстый ствол сосны, выжидая. Видно, ему не удалось ранить Филояна. Или ранение оказалось пустяковым и Филоян несомненно успел сменить позицию. Он затаился где-то близко.

Прежде чем бежать, он, конечно, попытается отыскать его, Гарника, и прикончить. Черт побери, в каком же направлении ему идти? На размышления не было времени, — он пошел назад. Сделав несколько шагов, остановился и прислушался. Странный звук, похожий на голос совы, послышался в стороне. Насторожившись, он пошел на этот голос, ступая едва слышно.

Лесная чаща отступала перед ним, впереди светлела поляна. Ему казалось, что впереди он слышит чьи-то осторожные шаги. Гарник замер. Шаги приближались.

Несколько голосов крикнули одновременно:

— Стой! Руки вверх!

Гарник понял, что он окружен, и поднял руки.

— Сдаюсь!

— Не шевелись, иначе смерть на месте. Петро, обыщи его!

Из кустов вышли темные фигуры. Человек, одетый в шинель без погонов, приблизился в упор к Гарнику, отобрал у него пистолет и финский нож.

— Что, гад, попался? — сказал он грозно.

— Настоящий гад там, берите его… Там есть и рация, — показал в темноту Гарник.

— А мы найдем, все найдем!.. Ишь, подлюга, не постеснялся, надел форму лейтенанта!

— Я не лейтенант, я…

— Молчи, падаль! Иди, там поговорим… Петро, вы вдвоем ведите этого, мы пойдем дальше.

— Он вооружен, — сказал Гарник, — будьте осторожны! Кажется, я ранил его, но будьте осторожны… А меня отведите в управление госбезопасности.

— У, подлец, знает, куда идти! Ведите его!

Два человека повели Гарника, остальные пошли в лес на поиски Филояна.

6

Следователь Петухов был человек горячий. Он всегда начинал допрос в мирном тоне, иногда даже позволял себе пошутить с арестованным, но когда ему не нравились ответы, быстро становился другим, издевался над тем, кто сидит напротив, и пускал в ход грубые ругательства. Несколько раз он получал взыскания за такое поведение на следствии, но ему было трудно сладить со своим характером.

Четырнадцать дней допрашивал он Гарника Адояна — пойманного диверсанта.

Разгневавшись, Петухов не мог усидеть за столом. Он вскакивал с места, ходил, ругался, угрожал. И возвращался на свой стул, изрядно уставши; потом брал ручку и, искоса поглядывая на допрашиваемого, справлялся:

— Ну, запишем?..

Он заставил Гарника подробно рассказать, как и где он попал в плен, что делал в плену, кто и с каким заданием отправил его в Советский Союз.

Следователь слушал его ответы, прищурив глаза, с явным недоверием.

Рассказ Гарника был долгим, даже очень долгим, но Петухов набрался терпения и выслушал все до конца. А потом пришел в ярость.

— То, что вы рассказываете, — сказка! Понимаете? Все это из «Тысячи и одной ночи». Посмотрите, какая Шехерезада спустилась к нам на немецком парашюте! Да за кого вы меня принимаете? Ваши фокусы ломаного гроша не стоят, ясно? Что вы плетете чушь: я поехал в Чертково, в Ноейн-Кирхен, в Вену, в Берлин, в Варшаву!.. С дипломатическим паспортом вы путешествовали? Немцы уничтожают сотни тысяч наших людей в лагерях! Как же это вам удалось заполучить у них право свободного передвижения? Шаляпин, что ли, вы? Паразит, даже не стесняется смотреть прямо в глаза!..

Закончив свою раздраженную речь, Петухов уселся и взялся за ручку.

— Ну, что будем писать?

Гарник не знал, что говорить, он только пожал плечами.

— А теперь расскажите, как вас завербовали в фашистскую разведку.

— В диверсионную школу?

— Какой наивный! — усмехнулся Петухов. — Прежде, чем вас взяли в школу, вы должны были проявить себя в каком-либо деле. В каком?

— Я ничего для них не сделал.

Петухов снова положил ручку.

— Так не бывает, понимаете это, Адоян! За ваши красивые глаза вам не позволили бы бродить по всей Европе и окончить командирские курсы. Без каких-либо особых заслуг они вас близко не подпустили бы к диверсантско-шпионской школе. В этом я уверен точно так же, как и в том, что вы сидите здесь, а не в Венском оперном театре. Следовательно, незачем вам упираться. От этого ваше положение не будет легче, уверяю вас. Не лучше ли признаться во всех преступлениях, чтобы хоть немного очиститься от этой грязи?..