Пленники зимы

– Ребёнок может уважать и любить своих родителей, но, во-первых, не обязан этого делать, и, во-вторых, если всё-таки любит и уважает, то не за факт своего рождения и не за то, что они для него сделали: и первое, и второе – от Бога.

Любовь и уважение к родителям только за их человеческие качества, которые не подделаешь, в которые не поиграешь…

– Любовь?

– Любовь не обязывает. Избранник ничего не должен влюблённому. Любовь – сама по себе награда, способ состояния души, при котором невозможное становится возможным. На самом деле – беда, если избранник отвечает взаимностью. Тогда влюблённому сложно сосредоточиться на созидании. Титанический потенциал, дающий возможность круто изменить свою судьбу к лучшему, растрачивается впустую или уходит к следующему поколению. Львиная доля энергии тратится на извлечение из окружающей среды удовольствия. Влюблённый уподобляется человеку, который копает глубокую яму у себя под ногами, ибо "здешняя жизнь – только игра и забава"…

Максим поворачивает к ней голову.

Он так и знал – это не Галина.

Это Игорь бежит. Тяжело бежит, из последних сил.

– Дзю, ты зачем в Машу стрелял? – спрашивает Максим.

– Я не в неё стрелял, командир, – с трудом, с большими паузами выплёвывает слова Игорь. – Это я страх свой расстреливал, да видно промахнулся.

– Зачем ты здесь?

– Обещал помочь.

– Так помогай.

Максим видит, как тает, исчезает, пропадает в темноте силуэт Игоря, но его голос всё ещё слышен ясно:

– Скитник проверяет тебя, командир. Всё ещё раздумывает, кому быть пилотом.

Пункты прибытия зависят от настройки машины. А пилотом-настройщиком может быть только один человек. Мне бы не хотелось, чтобы победила Калима, командир. Мне не нравятся её миры…

И вот он опять один, стремительно несётся сквозь тьму, без всякой надежды на проблеск света. Света! Светлана!

Или Симона?..

Чуть меньше самолюбия, чуть больше фантазии в поисках согласия, и перед людьми опять распахнутся врата Рая. А так они сейчас где-то там, в темноте, в страхе.

Прислушиваются к его топоту ног; хриплому, тяжёлому дыханию. Топот и хрип настигает их, о чём они думают?

Максим замедлил бег. Пошёл шагом. Почти остановился, с трудом восстанавливая дыхание. Но прошло минут пять, прежде чем он решился попробовать голос:

– Света! – закричал он. – Светлана!

Он перестал дышать, прислушался.

Нет. Ничего. Даже эха нет. Звуки вязнут в тишине, как в остывающей смоле – ветер.

Отвечают только удары сердца, да своё хриплое дыхание. Видно, нет рядом близких людей. А может, и не было никогда. И он опять переходит на стремительный бег.

Вперёд, только вперёд. Он будет останавливаться каждые десять минут, чтобы окликнуть её. Рано или поздно она его услышит.

Главное, всё время звать. Не сдаваться. Она станет ближе! Она услышит…

"Стучите, и вам откроют…" "Как же такое может быть? – размышляет Максим. – Я о ней думаю каждую минуту. Я с ней разговариваю. Она никогда не скажет и десятой части тех слов, которые я слышу, когда её рядом нет. Она не может этого не чувствовать… но она не чувствует. Почему"?

Он вспоминает спартанскую обстановку её квартиры… пытается представить жизнь молоденькой симпатичной девушки, которую интересуют танцы и мужчины. Да, так она тогда и сказала: "интересуюсь мужчинами и танцами"…

Чем же она могла зарабатывать себе на жизнь при таких интересах? Танцами в ночных клубах? А может…

Максим споткнулся, но удержал равновесие, побежал дальше. Нет. Не может. Она слишком горда для таких заработков. Скорее, учитель танцев. Аэробика, шейпинг…

Кто вокруг неё? Тупые бездушные жильцы: переспать, выпить, поскандалить. Два раза была замужем. Двое детей. Мужа не ставит ни во что. Второго, во всяком случае, точно…

И вот появляется Виктор. Рыцарь без страха и упрёка…

Максим опять застонал. …Виктор.

Неожиданный приступ благородства одного и цепкая безжалостная хватка другого.

Слово было сказано? Было… Отдавай… И он отдал. Оборудование, с таким трудом собранное, выкупленное, выстраданное, переходит в собственность Виктора. Одно неосторожное слово вместе с давно устаревшими представлениями о чести, и Максим за бортом.

Вот, дурак!

И белый пароход с протяжным гудком и новым капитаном на борту стремительно уходит к горизонту.

Теперь Виктора черёд играть благородные роли.

Что он и делает.

Для Светланы это не просто постоянный заработок, не требующий ежедневных споров с совестью о пустой, никчемной молодости. Это не просто новый уровень жизни, позволяющий забыть унизительную процедуру одалживания у более удачливых подруг, или тоскливые минуты нравоучений родителей, когда в очередной раз приходишь, чтобы поклянчить денег на оплату снятой квартиры.

Это новый взгляд на мир.

Это надежда, что всё-таки есть люди на этом свете, для которых завтрашний день не менее важен, чем день сегодняшний. Которые живут для этого завтра, работают, мечтают. Чистота стремлений, ясность мысли. Конечно, она считает себя обязанной ему. Он не просто платил ей зарплату, он дал ей веру в себя, ощущение полноты жизни, гордость за прожитый день.