Плененная

— Незадолго до этого отец прогнал его прочь и подарил мне раба, охранника.

Мой взгляд невольно устремляется на Инсара, что в числе последних пересекает ущелье по мосту. Пеший, не поворачиваясь к врагу спиной.

— Эмира ко мне, живо!

Симбира скидывают на землю, словно мешок с зерном. Инсар парой движений перерезает путы и, толкает к подвесному мосту.

— Вперёд! Быстрее…

Эмир растирает затёкшие руки. Ноги от длительного пребывания в связанном положении едва шагают.

— Встречайте вашего эмира, как подобает! — громко кричит Инсар, — клятвопреступника и лгуна, опорочившего весь миркхийский род тем, что не захотел сдержать данного обещания!.. Весть о том разнесётся далеко. Отныне ни один бессмертный не наймётся на службу к миркхийцам! Пошёл!..

Сильная рука Инсара толкает эмира в спину. Эмир медленно переставляет одеревеневшие ноги.

— Эй ты, — обращается Инсар к одному из своих воинов, — дай мне свой топор!

Он ловит топор, кинутый ему воином, и подходит к опорам моста, к которым привязан подвесной мост.

— Эмир, сколько раз мне пришлось напоминать тебе о твоих обязательствах? Дважды? У тебя есть шанс добежать до того конца моста, пока я считаю до трёх!

Слова Инсара ударили в спину эмира, он дёрнулся и ускорил шаг.

— Один!

Эмир, подволакивая ногу, торопится изо всех сил.

— Два!

С той стороны ущелья на подмогу эмиру бросился кто-то из всадников.

— Три!

С последним звуком Инсар со всего маху разрубает толстые верёвки, удерживающие мост с одной стороны. Мост кренится на одну сторону покачиваясь. Лошадь вместе со всадником летит в пропасть. Эмир цепляется за перекладины, но в этот момент Инсар отрубает толстые верёвки с другой стороны. Мост, лишившийся опор, вместе с эмиром летит в ущелье, ударяясь об отвесные стены. Громкий, полный ужаса крик эмира обрывается спустя мгновение от удара об острые камни.

Глава 27. Артемия

Инсар возвращается к своим воинам в полной тишине, воцарившейся по обеим сторонам ущелья.

— Возможно, это было сделано зря, — говорит один из воинов, подходя к Инсару.

— Разве? — усмехается Инсар.

— Улус эмира не зря за глаза называют полным гадюк. Вполне возможно, что одна из них однажды ужалит в ответ.

— Не беспокойся, Ризван. Мы умеем обращаться с подобными тварями. Всего лишь нужно вырвать из пасти зубы, полные яда. И смертоносная гадюка станет не опаснее обыкновенного ужа.

— И всё же…

— Эти степные шавки сейчас начнут грызться между собой, решая, кто должен возглавить их союз. Пересечь ущелье поперёк они не смогут. Пустятся в объезд, если решат преследовать нас. На это у них уйдёт несколько дней пути. К тому времени мы будем уже очень далеко отсюда…

Ризван качает головой, выражения лица не разобрать — маска скрывает всё. Но и без того осуждение ясно читается в жестах «бессмертного».

— А теперь вперёд! Привал — после заката!..

Инсар скользит взглядом по крепкой кобылке, на которой сижу я и Касым. Инсар нарочно избегает смотреть на меня, но цепляется взглядом за миркхийца. Под тяжёлым взглядом Инсара мальчишка ещё крепче стискивает поводья и вжимается в меня. Инсар усмехается:

— Держитесь позади меня. Не отставать! Хе-е-ей!..

Он ударяет пятками в бок жеребца и срывается с места, взметая в воздух клубы пыли. Мы трогаемся следом и весь оставшийся день проходит в бешеной скачке. Я хоть и привыкшая к верховой езде, но так долго сидеть верхом мне тяжело. Пальцы уже немеют и поводья то и дело норовят выскользнуть из рук. Касым перехватывает их и выправляет бег лошади. Маленький щенок позволяет себе улыбнуться, говоря мне:

— И всё же вы в своём городе привыкли ходить пешком по тесным улицам.

Тощий паренёк оказывается выносливее меня.

— Почему тебя не любят сородичи?

— Я плохой стрелок и не силён в рукопашной борьбе. Никудышный воин.

— Может быть, есть что-то другое, в чём тебе нет равных?

Мальчишка задумывается и отвечает нехотя:

— Я хорошо запоминаю и могу слово в слово пересказать историю, рассказанную тобой. И могу даже сейчас сказать, сколько было пленных и сколько добра добыто в твоём городе. Но моим родичам это ни к чему.

— Я думаю, из тебя выйдет толк.

— Ага, — мрачно кивает мальчик, — ты знаешь, куда направляются… они и что нас ждёт?

— Нет. Об этом мне пока неизвестно.

— Тогда как ты можешь обещать что-то? У тебя нет ничего…

— Забываешься. У меня есть собственный раб — ты. А это уже немного. И пока ты не опустил руки, у тебя есть надежда.

— Ты уже едва держишься в седле. О какой надежде ты говоришь?..

— Молчи, Чомпот. Ты напоминаешь мне старика с телом юнца — такой же брюзгливый.

Но мальчишка прав в одном — я с тоской поглядываю на горизонт, ожидая заката, как ничего другого — потому что валюсь с ног от усталости. Краткого забвения сном оказалось слишком мало, чтобы восстановить силы.