Плененная

Я осторожно откидываю одеяло в сторону и смотрю на змею, оставленную кем-то в моей постели. Гадюка с разинутой пастью раскачивается из стороны в сторону. Вертикальные зрачки устремлены прямо на меня. Мне хочется закричать от ужаса. Но вместо того в голове вдруг раздаётся странный тихий шелест и шипение. Смысл их мне неясен, но паника отступает. Как и замедляются движения змеи.

Она неподвижно застыла, как и я. Моя рука поднимается и медленно приближается к голове змеи. Ещё миг — и пальцы коснутся змеиной треугольной головы… Но тут дверь в покои распахивается. Резкое движение нарушает установившееся равновесие. Змея, словно очнувшись, разевает пасть и отклоняется назад, готовясь атаковать. Ей не суждено сделать рывок вперёд. Голова отлетает прочь, срезанная метательным диском.

Глава 13. Прошлое

— Твой отец пришёл в себя и хочет тебя видеть, — говорит Инсар, мечась по покоям и переворачивая всё вверх дном. Я мгновенно вскакиваю на ноги, готовая бежать к отцу, но останавливаюсь:

— Не стоит устраивать здесь беспорядок.

— Не стоит мешать мне выполнять мою работу, — отвечает мне в том же тоне Инсар и останавливается только тогда, когда убеждается, что больше ни одной змеи нет. Впрочем, как и моей комнаты, теперь утопающей в распотрошённой одежде и перевёрнутой мебели. Я вздыхаю, но иду следом за рабом, поглядывающим по сторонам. Отец полулежит в постели горе подушек, всё ещё бледный, но уже отдающий приказы слабым голосом. Это скорее тихий шелест, чем привычный мне громкий голос, но даже к едва слышимым словам прислушиваются.

— Выйдите все. Ты, Артемия, подойди ближе.

Я подхожу к кровати и, не удержавшись, присаживаюсь на самый край. Обхватываю горячую сухую ладонь.

— Тебе придётся покинуть дворец на время… Слишком опасно. Сегодняшняя ночь показала, что враг смог подобраться так близко благодаря поддержке кого-то из наших сторонников. Я не намерен тобой рисковать ещё раз.

— Но я…

— К тому же и без того подходит срок отправиться в Далмат. Ничего страшного, если ты приедешь туда немного раньше привычного срока.

— Надолго?

— На срок обучения и настолько, насколько понадобится, чтобы искоренить заразу. Хотя бы вырвать как можно больше сорняков. Отправляешься сегодня же, с рассветом.

— Но рассвет уже близок.

— Верно, — слабо улыбнулся отец, — не будем зря терять время. Тебя проведут тропами. Среди сопровождающих будут «крадущиеся», в верности которых я не сомневаюсь. Твой раб останется здесь.

— Почему «Бессмертный» не отправляется со мной? — удивилась я, привыкшая к его постоянному присутствию.

— Потому что он чужак. А чужакам не положено знать наши тайные тропы.

— Но он же дал клятву.

— Тем не менее. Не хочется говорить об этом… Но если однажды тебя не станет, он будет освобождён от её обязательств. Кто сможет воспользоваться услугами наёмника? И его знаниями?

— Мой «бессмертный» не станет болтать.

— И он останется здесь, возле меня. А сейчас ступай к себе. Вскоре за тобой пришлют.

Слишком много событий для одной ночи. Страшит неизвестность и разлука, и тревога за отца, непривычно бледного и слабого. Я обнимаю его за шею руками, осторожно, чтобы не причинить боль.

— Всё, достаточно. Я буду поддерживать с тобой связь через гонца.

Отец отстраняет меня, целуя в лоб напоследок. Я спешу удалиться, спрашивая перед выходом:

— А ты не продашь Инсара в моё отсутствие?

Отец недоумённо смотрит на меня.

— Раба. Ты не продашь «бессмертного»?

— Нет. Если он останется жив к твоему возвращению, он снова поступит в твоё распоряжение.

— Он же «бессмертный». «Бессмертные» не умирают.

* * *

Тем же ранним утром меня спешно отправили в Далмат — один из городов, подвластных нашему. Хорошо укреплённый, располагающийся в горной местности. Взять его приступом было бы невероятно сложно. И отец решил, что за его каменными стенами я нахожусь в бо́льшей безопасности, чем где бы то ни было. Далмат не торговал и не вёл войн. Далмат славился только тем богатством, что не удержать в руках, но можно вложить в головы. Город библиотек и мудрецов, поэтов, музыкантов и жриц любви, город прошлого. Мне было суждено провести за его стенами два года, самых долгих в моей жизни. Вдали от всего того, что было для меня родным и знакомым. Отец, как и обещал, поддерживал со мной связь, ведя переписку. Но разве могли написанные строки заменить дорогих сердцу людей?..