Плененная

Меня усадили в угол, велев заткнуться и не издавать ни звука. Было очень страшно, так страшно не бывало ещё никогда. Особенно пугали эти головорезы, принадлежащие к одному из преступных кланов города. Иногда смысл их речи становился мне неясен — столько странных и непонятных словечек они употребляли. Мгновения утекали в никуда. А потом вдруг у одного из окон раздался слабый шорох и послышался тихий вскрик. Головорезы насторожились. Один из них, крадучись подошёл к оконному проёму, осторожно выглядывая из него, и оказался вытянут наружу. Раздался хруст — и вновь наступила тишина. Головорезы всполошились. Один из них метнулся ко мне, приставив острое лезвие к горлу. Оставшиеся трое приняли боевые стойки около окна. Сначала ничего не происходило, но потом словно вихрь ворвался внутрь. Движения ворвавшегося были так быстры, что за ними было тяжело уследить глазами — они смазывались в единое пятно цвета бронзы. Крики, ругань и шум борьбы слились воедино. Я зажмурила глаза от страха. Внезапно всё прекратилось, я осторожно приоткрыла глаза, увидев лишь безжизненные тела, залитые кровью, и Инсара, приближавшегося ко мне, зажатой в лапах головореза.

— Стой или я перережу девчонке глотку.

Инсар даже не замедлился.

— Режь.

Рука головореза чуть дрогнула. Занесённое лезвие едва скользнуло по коже и… ничего. Звук падающего тела позади меня.

— Можешь открыть глаза, — раздался спокойный голос раба. Я отрицательно мотнула головой.

— Нам нельзя здесь оставаться. Скоро сюда сползутся все гадюки клана. Пойдём.

Я открыла глаза. Раб присел на корточки так, что оказался вровень с моим лицом.

— Сейчас ты возьмёшь меня за руку и пойдёшь следом. Будешь делать всё так, как я скажу. И совсем скоро окажешься в стенах дворца.

Не дожидаясь ответа, Инсар обхватил мою ладонь и потянул за собой, к окну. Инсар вылез сам и вытащил меня следом.

— Нужно залезть на крышу, я подсажу тебя.

Можно было не отвечать. Действия следовали сразу же за его словами. Инсар решил, что самым лучшим способом покинуть квартал будет бег по крышам, плотно прилегающим друг к другу. Топот наших ног, казалось, раздавался далеко вокруг. Иногда расстояние между крышами было таково, что его легко могла перешагнуть даже я. Иногда — требовалось разбежаться.

— Мы уже у границы квартала. Ещё немного и мы будем в безопасности…

Позади раздались крики преследователей. На нас неслось с десяток головорезов. Внезапно Инсар резко пригнул меня к крыше. В воздухе над головой раздался свист — головорезы запускали метательные диски с зазубренными краями.

С одной стороны — головорезы, с другой стороны — такое огромное расстояние до соседней крыши, располагающейся чуть ниже, что мне никогда в жизни было бы не пересечь её, даже будучи взрослой. Инсар подхватил меня на руки:

— Обхвати меня за шею, руки — замком. И не разжимай их не за что. Прижмись крепче.

Мне пришлось повиснуть на рабе, как той дрессированной обезьянке, обвив его торс ногами и обхватив за шею. Раб сделал несколько крупных шагов назад, по направлению к головорезам, потом разбежался и, оттолкнувшись ногами, на мгновение словно завис над пропастью между соседними крышами. Сильный удар — раб приземлился на другой стороне крыш, едва ощутимо дёрнувшись. Один диск всё же достиг цели, распоров ему кожу на плече. Инсар обернулся, посмотрев на банду головорезов, и легко побежал дальше, спустившись с крыши парой крупных прыжков. Через пару улиц раб осторожно спустил меня на землю, но руки из ладони не выпустил, ведя обратно во дворец.

Меня хватились — огромное количество стражников прочёсывали кварталы. И совсем скоро я предстала перед взбешённым отцом, правителем Верксала. При виде меня, живой и невредимой, его лицо просветлело, но лишь на миг, чтобы вновь потемнеть.

— Чтобы к сегодняшнему вечеру от квартала гадюк и камня на камне не осталось, — резко бросил отец.

— Это будет непросто сделать, — возразил кто-то из Советников.

— И неразумно, — вторил ему второй, — наживём себе врагов, бороться с которыми будет непросто.

— Очистить квартал сегодня же, — ещё раз повторил отец, — эта язва разрастается всё дальше… Бросить все силы. В живых не оставлять никого.

Советники недовольно зацокали языками, но приказ был отдан — и стройные ряды войск отправились зачищать квартал.

— А теперь подойди, раб.

Отец обратился к Инсару.

— Как могло выйти так, что «бессмертный», поклявшийся служить, подверг опасности жизнь моей дочери? Может быть, тебя переоценили? И стоит от тебя избавиться сейчас же?

— Он не виноват, отец, — подала голос я.

— Вот как? А кто же?..

— Лошадь, подаренная тобой, понеслась прочь, прямиком в тот квартал.

— Это не оправдание. Он должен был костьми лечь, но остановить лошадь.

— Он не мог.

— Почему?

— Потому что я отослала его прочь, на кухню, — нехотя призналась я.

— Я не верю своим ушам. Тебе, Артемия, мало прочих слуг на побегушках? Ты неэффективно используешь раба, подаренного тебе для защиты, и подвергаешь свою жизнь опасности.

— Да, отец, — пришлось признаться мне.