Плен

Знаменитый замок стоял высоко на отвесных скалах над берегом, нависал над пейзажем. Много вершин крыш и башни, казалось, были вырезаны из скал, что вполне было возможным. Говорили, Нинталор когда-то давно был крепостью троллей, а потом фейри заселили Ноксор. Много странных историй и темных легенд ходили по Эледрии и миру смертных. Кириакос был не первым и не самым страшным лордом в этой цитадели.

Но он был достаточно плохим.

Нить заклинания блестела во тьме, вела по голому пейзажу к скалам. Дорога поднималась к вратам крепости. Никто не мог подойти к вратам незаметно, часовые на башнях могли уже сообщить о прибытии Сорана своему лорду.

Пускай.

Его ладонь дрожала сильнее, чем ему нравилось, пока он брал Розовую книгу. Он на миг замер, волны набегали у его ног, он смотрел на когда-то красивый переплет. Позолота на обложке облетела со временем, и корешок потрепался на краях, красная кожа была в почти белых трещинах от времени. Он ощущал хрупкость книги, как никогда раньше… и тщетность попыток сдержать столько магии, столько сил в простом физическом облике.

Переживет ли книга то, что он собрался сделать? Он лишь раз так использовал заклинание — в ночь создания. С тех пор он только сковывал силу внутри. Если выпустить, это станет концом? Розовая книга рассыплется?

Соран медленно вдохнул. Он расстегнул пряжки, открыл книгу на своем предплечье и поднял перед зачарованными глазами. Он мог с трудом различить слова.

«Да. Да, да, да».

Она была там. Рядом с ним, ее губы были возле его уха. Невидимая, но всегда рядом.

«О, любимый! Выпусти меня. Дай мне быть тем, чем я всегда должна была».

Он должен быть осторожным. Он должен был сохранять контроль. Это было опасно. Одно неверное слово, одна оговорка, и все будет потеряно.

«Не сдерживайся! Я готова. Я готова сделать все, что ты пошлешь меня делать!».

Ее ладони сжимали его плечи в пылу. Ее кровожадность ужасала.

Соран закрыл глаза. Он выпрямился, открыл глаза и внимательно посмотрел на слова. Дал им гореть в его разуме, сила сорвалась со страницы, как не делала за все годы его плена. Он стал читать вслух, слова наполняли воздух вокруг него. Под влиянием его голоса они менялись, извивались, становились верными своей натуре.

Не оковы. Освобождение.

Царство Кошмаров открылось, и Дева Шипов выбралась в физическую реальность.

26

Два стража в броне притащили Ниллу в коридор с колоннами, где разбитое дерево лежало на полу с трещинами. Двери были открыты шире, чем небольшой проем, который Нилла сделала, когда приказала им открыться. Они были в двенадцать футов высотой, и она легко видела коридор за ними.

Кириакос стоял перед руинами колонны, с ним были теневые создания. Псы окружили его ноги, рычали и пускали слюну, стражи в броне тащили Ниллу по ступенькам и через дверной проем. Стражи подняли копья в салюте, а потом опустили их с дружным стуком по камню. Нилла висела между ними, ее ноги едва касались пола.

Лорд Нинталора был в длинном халате красного цвета. Странно, что она видела цвет даже во тьме. Хотя заклинание нимфы открыло ее глаза, мир оставался бесцветным во время ее побега. Но красный на нем она различила. От него исходил живой жар у плеч лорда фейри.

Он сделал шаг к ней, но запнулся. Одно из существ из тени поспешило протянуть руку, но он отмахнулся. Нилла осмелилась взглянуть сквозь спутанные волосы и увидела, что левая сторона его лица не слушалась, словно была парализована. Сладкие сны перестали действовать раньше, чем на смертных, но вещество еще не покинуло его организм.

— Маленькая жена, — сказал Кириакос. Хоть слова получались невнятными, его голос был не менее зловещим. — Похоже, у тебя много тайн. Rishva… ха! — он поднял руку и потер онемевшее лицо, потянул за обвисшую губу. — Не думал, что настанет день, когда меня одолеет уловка шлюхи-вайлы. И со смертных губ!

Нилла поймала его взгляд. Ее дыхание вырывалось с шумом, и не только из-за усталости. Она хотела дрожать, сжаться, спрятаться. Но мама учила ее не такому.

Она улыбнулась.

— Вот как, мой лорд! — ее голос звучал ясно. — Скажите своим подельникам отпустить меня, и я покажу еще пару трюков.

Половина рта Кириакоса, которая еще работала, скривилась в оскале. Он шагнул к ней, прислоняясь на помогающее теневое существо, оттолкнув псов с дороги. Поймав ее подбородок, он резко поднял ее лицо к себе. Она выдавила улыбку, отказываясь отвести взгляд, даже пока он водил большим пальцем по ее губам, размазывая остатки Сладких Снов. Острый край его ногтя тянулся по ее коже.

— Я говорил, — процедил он. — Я предпочитаю, когда жены отдаются сами. Но это не значит, что я не беру их сам.

Он прижался онемевшими губами к ее, пока рычание, похожее на собачье, звучало в его горле. В том поцелуе не было ничего соблазнительного, не было нежности фейри. Это было не обещание, а угроза. Угроза, которую он собирался выполнить.

Как только его губы покинули ее, Нилла плюнула в его лицо. Ее слюна поползла по его онемевшей щеке. Он крепче сжал ее подбородок, ногти почти пустили кровь.

А потом со стоном он выпрямился, сжимая руку теневого существа.