Плацдарм непокоренных

— Действительно, ведут они себя как-то странно, — согласился лейтенант. — Видите санки? Они в собачей упряжке. Но сразу видно, что к упряжи собачня не приучена. Немцы гонят ее сюда, она же все время пытается уйти в плавни.

— И в санках кто-то сидит, товарищ капитан, — Андрей узнал по голосу ефрейтора Хомутова, однако самого его, затаившегося где-то позади, под входным козырьком, не заметил. — Видать, привязан. В белом весь.

— В белом, говоришь? Привидениями попугать решили? — Беркут инстинктивно потянулся к обычно всегда висевшему на груди биноклю. Но в этот раз его там не оказалось.

— Мальчевский, бинокль, — коротко бросил он и, сонно поеживаясь от холода, стал всматриваться в то, что, покрытое белым покрывалом, смутно очерчивалось на медленно приближающихся санках. Вернее, это были даже не санки, а поставленный на полозья помост. Большой и неуклюжий.

Потому и собаки тянули его с трудом, взвывая и пытаясь вырваться из упряжки.

— Похоже, там человек, — проговорил Кремнев.

— Эгей, русские, принимайте парламентера! — зычным басом известил кто-то из немцев.

— Где пулемет, лейтенант? Прикажи умерить их веселье. Прежде всего расстреляйте собак! — крикнул Андрей уже вдогонку ему. — Пора кончать этот спектакль! Мальчевский, — принял он бинокль из рук младшего сержанта, — лишь только пулеметчик оттеснит немцев, бери пять-шесть бойцов — и на лед. Но как можно осторожнее.

— Мудрят они что-то, кардиналы эфиопские.

Несколькими короткими очередями пулеметчик уложил на лед все три собаки и сразу же прошелся по пятящейся к тому берегу цепи. При этом капитан заметил, что, поливая свинцом прибрежные утесы, немцы все же отходили слишком поспешно и никто из них не залег, не попытался помешать противнику приблизиться к таинственному «парламентеру» в саване.

— Лейтенант, усилить наблюдение за подходами к каменоломням! — распорядился Беркут. — Не исключено, что они нас просто-напросто отвлекают.

— Не похоже. Наши, береговые, немцы, отошли к краю плато. Сидят тихо.

— Это-то и подозрительно.

— Понял, — заверил его Кремнев, — сейчас предупрежу ребят.

17

Первым на лед спустился Мальчевский. Андрей видел, как он, не оглядываясь на идущих за ним бойцов, пробился через «волны» прибрежных торосов, залег и, выждав минуту-другую, быстро пополз к санкам. Вслед за ним, только значительно осторожнее, начали подбираться к «парламентеру» остальные пятеро солдат. Но все они замерли, когда из плавней неожиданно ударили несколько ППШ. И сразу же из пожелтевших, полегших островков камыша на лед выбралась группа бойцов в маскхалатах и по-пластунски начала наседать на немцев с фланга, прикрывая группу Мальчевского.

— Капитан, вон они! — вынырнул из измятой башни танка лейтенант Кремнев. — Подкрепление, нам обещанное. Прорвались-таки.

— Интересно, сколько их там.

— Десятка два, не больше. Явно не то, на что мы с вами рассчитывали. Нам бы пару взводов.

«Да уж, сколько бог послал. Только бы не увлеклись, — подумал Беркут. — Они нужны мне здесь, а не там, на льду, мертвыми…»

Но бойцы подкрепления не увлеклись. Как только им удалось отсечь немцев от группы Мальчевского, они сразу же начали ползком отходить к косе. Другая группа подкрепления, отстреливаясь от немцев, пробивалась к каменоломням вдоль берега. Им сразу же пришли на помощь солдаты гарнизона.

Еще через несколько минут бойцы Мальчевского принесли на плащ-палатке и положили перед офицерами заиндевевшее, скованное ледяным панцирем тело голого мужчины. Он сидел, поджав ноги, в позе Будды, привязанный к двум соединенным скобами бревнам, которые служили спинкой в этом кресле-санках. Лишь внимательно присмотревшись к искореженному гримасой боли лицу этого «парламентера», Беркут с трудом узнал в нем ефрейтора Арзамасцева.

— А ведь точно: он! — подтвердил Мальчевский, хотя капитан не проронил ни слова. Просто Сергей уловил тот момент, когда командир узнал своего бойца. — Повеселились, кардиналы эфиопские! А человек от смерти, от судьбы убежать хотел…

— Он не убежал, — негромко, но жестко перебил его Беркут. — Ефрейтор Арзамасцев не был дезертиром. Он получил задание пройти к нашим. Причем получил его лично от меня. — Андрей почувствовал, что губы его дрожат. Но не от холода.

— П-понял, — растерянно произнес Мальчевский, внимательно глядя на капитана. Он, конечно, не поверил ему, однако условия игры принял беспрекословно. — Если задание, тогда… совсем иной параграф. Тогда, как водится, как все… Смертью храбрых.

Еще несколько минут Беркут молча стоял над закованным в ледяной саркофаг телом, не замечая ни переминающихся с ноги на ногу Мальчевского и Кремнева, ни все прибывающих и прибывающих по одному — по двое бойцов подкрепления. Он не решился бы назвать этого человека другом. Скорее наоборот, Арзамасцев делал все возможное, чтобы отмежеваться от его распоряжений, его действий.