Плацдарм

И Ильгиз, хотя мысли ее были заняты совсем не этим, подумала, что дорого бы дала, чтобы увидеть то, что и они сейчас зрят.

И вдруг увидела…

…Серебристый туман нежно-прозрачной пеленою разостлался снова по степи, протягиваясь фатою над побагровевшими водами наполненной кровью реки. Вот из них вынырнул дракон черного цвета. Забили пурпурно-кровавые волны, и на берегу появился огромный Зверь, весь белый, будто кость.

Он медленно подвигался к дракону, склонив острую морду к земле и угрюмо глядя на разделявшие его от берега красные, как кровь, волны. Внезапно откуда-то послышался громовой рев, и страшное, черное чудовище, похожее на исполинскую сколопендру, показалось в зеркале.

Боковым зрением Ильгиз заметила, как тела неизвестных жутких созданий мелькают меж идолов, прячась в тени. Но стоило ей перевести взгляд в ту точку, где только что извивалась чудовищная тварь, как четкие контуры фантастической фигуры расплывались, и она превращалась в чуть заметное туманное облачко. Ильгиз почувствовала странную тяжесть в голове, словно ее сжал стальной обруч. И поняла, что обещанное сбылось. Потом горло сдавил жесткий и грубый кожаный ремень. Она инстинктивно рванулась, но петля только сильнее стиснула горло. Захрипев, танши попыталась что-то сказать, но не смогла. Кровавая пелена застлала взор, и, упав на колени, она закричала, пытаясь вырваться из цепких объятий, но уже не услышала своего крика.

Просто ей показалось, что она где-то там, далеко… И смотрит на далекую землю, где кто-то вопит ее, Ильгиз, голосом… И нечто трясло ее, наваливаясь и удушая, и что-то начинало приподымать ее и увлекать куда-то с земли, и плотно залепляло нос, не дозволяя дышать, и она кричала и билась, и все это длилось, длилось, длилось…

Потом она вернулась… Тело раздирала неодолимая судорога, ее трясло с головы до ног, болело лицо, каждая косточка и жилочка.

И увидела сквозь мутную пелену мужа…

Лыков стоял и смотрел бессильный, как тело любимой постепенно замирает в судорогах, и как захлебываясь кровью, она пытается что-то вымолвить.

Отшвырнув шамана, Семен подскочил к жене и опустился перед ней на колени.

Та слабо протянула к нему руку. И от этого прикосновения боль ослабла.

И в тот же миг чей-то голос сказал танши, что если она сейчас достанет из-за пояса кинжал и ударит сидящего перед ней человека в грудь, а потом сделает то, что было приказано, ее простят. Смерть отступит, и она проживет сто два года, как ее прабабка, и умрет повелительницей большого царства, оставшись в веках как Ильгиз Мудрая…

— Сем-Ен… — прошептала она. — Я умираю… Чары… они подстерегли и… я не смогла.

Словно кто-то почти неслышно рассмеялся в шатре, и судороги вновь начали терзать тело молодой женщины.

Содрогаясь и корчась, закатив глаза, она билась в припадке на траве, и с губ валила желтоватая пена.

Танкхен не слышал стонов Ильгиз. Но хриплый смех Неведомо Кого терзал его, врезаясь в мозг, словно тупой бурав. Этот дребезжащий звук вызвал у Лыкова приступ бессильного гнева.

Ильгиз закашлялась, капли черной крови запятнали зеленый кафтан…

— Они… наложили Заклятие Удавки… Я не могла сказать, и даже шаманы не могли… там что-то древнее и мерзкое. Старая Ри умерла, пытаясь… Я должна была убить тебя и покориться ангали… Но я… слишком люблю тебя и слишком люблю свой народ…

Побледнев, она замерла, и всем показалось, что танши ушла к предкам. Но Ильгиз с трудом открыла глаза и с тихой тоской вгляделась в небо, где кружились стаи воронов и грифов, потом перевела взгляд на супруга. — Сохрани детей, любимый… Сохрани народ мой… и твой… и воинов… Сохрани… Для главной битвы, муж мой… Когда Гаэрил вырастет, расскажи ему про меня… Это моя последняя просьба… — Прошла минута, а казалось, прошла вечность, прежде чем она вновь заговорила: — Прощай, любимый… Боги вам в помощь…

Губы молодой женщины чуть скривились от боли, а может, она хотела встретить смерть с улыбкой. Ханша провалилась в забытье.

Лыков завыл, как волк, над трупом убитой подруги.

— Что смотрите?! — заорал Фариг. — Спасайте танкхена! Уходим!

— Я без нее никуда не поеду, — тихо, но твердо заявил Семен.

Фариг взглянул ему в глаза, кивнул и дал знак своим людям, чтобы те приготовили тело ханши к дальнему путешествию.

— Эх, ребята, ну что ж вы так?! — Макеев, горько осклабившись, помотал головой.

Хотя пыль скрыла происходящее на флангах, а радио молчало, было ясно, что войско Южного предела вместе с верховными ханами попало в окружение.

Как именно и почему все это произошло — то ли маги постарались, то ли неведомые мастера следом за дудутами соорудили-таки какой-нибудь местный «панцершрек», но факт есть факт. Бронемашины были сожжены, и ребята в них зажарились живьем, как в консервных банках. И сразу в войске началась паника. В этих краях если уж паника, то все бегут, теряя штаны. Эх, ханы с нойонами, чисто дети — всегда уверены в победе! Всех побьем да порубаем! Вот и… порубали!

Он оглянулся туда, где у палатки столпились его люди и где сержант Максудов машинально двигал туда-сюда фигурки на боевом планшете.