Платный сыр в мышеловке

— Будем говорить всю правду или немного сократим свой правдивый рассказ? Эх, жаль, Виталик не успел сообщить номер больницы, в которой лежит отец.

— Почему не успел? Успел. Когда рассчитывал время, в течение которого ему удастся добраться к нам с Ленинского проспекта.

Я и не заметила, что напялила кофточку наизнанку. Отсутствию пуговиц, а равно совести у подруги возмущалась одновременно. Наташка немного постояла, глядя на меня с сожалением, а затем тоже возмутилась. Только ее возмущение принесло неплохие результаты. В два счета она вытряхнула меня из кофточки, швырнула мне на колени бирюзовую маечку и сообщила, что через три минуты мы идем угонять со стоянки ее «Ставриду», старенькую «Таврию», памятник освоению Наташкой целинной области вождения автомашин.

Вообще-то «Ставрида» до недавнего времени стояла на приколе на даче как средство передвижения Бориса к речным, озерным и прочим водоемам, богатым, по его уверениям, рыбой сверхъестественных размеров. Скорее всего, больше нашего с Наташкой — сорок восьмого. Неделю назад Борис перегнал «Ставриду» в Москву, разонравился сход-развал колес. Машину все время тянуло влево, к бездорожью и канавам. Хотя, как уверяла Наташка, дороги как таковой в диких Бориных поездках никогда не имелось. А техника — она умнее ненормального сборища рыболовов-спортсменов. Устав от скачек по кочкам и колдобинам, «Ставрида» намеренно стремилась налево, чтобы, наконец, ввалиться в какую-нибудь ямищу по уши (водителя и пассажиров), да там и заглохнуть для передышки. Из-за загруженности Борис так и не удосужился осуществить задумку, а Наталья не хотела отгонять машину специалистам из принципа — стеснялась. Вид у «Ставриды», которую Наташка подала прямо к подъезду, был такой, словно она участвовала в боевых учениях десантников. Водитель, возившийся с темно-зеленой иномаркой на противоположной стороне узкой проезжей части, хоть и старался сделать вид, что не удивлен, но ему это плохо удалось. Не мог не оторваться от своего занятия, а бросив взгляд на «Ставриду», на пару секунд замер с тряпкой в руках. Уж мне-то из застекленного подъезда все было видно. Я и сама в нем застряла только потому, что мужчина показался знакомым. Да и цвет иномарки настораживал. Но я быстро от этого знакомства открестилась — Наташка ждать не любит.

Несмотря на недельное пребывание в Москве, столичного лоска у машины не прибавилось. Мне невольно взгрустнулось — столько вместе пройдено, вернее, наезжено с этой легендарной вездеходкой. Наташка вообще всплакнула, и горькие слезы ностальгии по прошлому не просыхали у нее вплоть до свистка гаишника. Ну и зря. Оказалось, что свисток был адресован не нам. А тот, кому он был адресован, оставил после себя только пыль разочарований.

Справочное отделение больницы не было обременено посетителями, и Наташка проторчала у окошка меньше трех минут. На этом наше везение не закончилось. Мы просочились через пункт охраны вместе с группой студентов-медиков, причем поздоровались охранники по своей инициативе и только с Наташкой. Сыграл ли положительную роль ее надменный вид неподкупного преподавателя или накинутый на плечи белый халат — не важно. А вот меня тормознули. Спас Наташкин вопрос, заданный резким тоном: «В чем дело, Ирина Александровна?» И мой задушевный ответ: «Уже иду, Наталья Николаевна».

Наш визит пришелся на время послеобеденного «тихого часа». Больничный коридор был пустым и настолько тихим, что позволял расслышать звуки палатной жизни. Где-то откровенно ржали — такое впечатление, что не меньше роты солдат, хотя Наташка уверяла, что палаты рассчитаны самое большее на шестерых больных. У кого-то работал телевизор. Женские палаты отличались монотонной разноголосой болтовней. Самыми тихими оказались две — в конце коридора. И это было оправдано, ибо там находился женский туалет и душевая. Только возвращаясь назад, поняли: наш путь мы проделали слишком прямолинейно, тогда как больничный коридор сразу же после пустовавшего сестринского поста имел ответвление влево. Именно там и находилась платная одноместная резиденция Серегина. Отдельный санблок, маленький телевизор на белой табуретке, ноутбук на стуле рядом с кроватью и свежий столичный воздух, прорывающийся через приоткрытое окно. Что еще нужно человеку для следования намеченным курсом к выздоровлению?

Валерий Павлович, соблюдая больничный режим, спал, отвернувшись к стене. Наташка поморщилась — встречать посетителей задом!..

— Моветон, — тихо согласилась я. — Мало ли в какой момент к нему зайдут высокие гости?

Серегин резко повернулся и сел. Скривившись, с недоумением уставился на нас. Мне показалось, что темно-синий спортивный костюм плохо отражается на цвете его лица. Он был бледно-серым, да еще отдавал в желтизну. Не то что белейшая повязка на его голове. Она как раз выглядела лучше всего. А темные круги под глазами хоть и соответствовали общему тону костюма, но саму серегинскую физиономию окончательно портили.

— Извини, одноклассник, за невольную побудку, — ласково произнесла Наташка. — У нас просто мало времени…