Платформа

Затем перешли к будущей работе в “Авроре”: у Жан-Ива и Валери уже родились кое-какие идеи относительно возрождения “Эльдорадора”, они знали, в каком направлении думать дальше. Они были умны, компетентны, уважаемы в своей профессиональной среде; но они не имели права на ошибку. Провал на новой должности не означал бы конца их карьеры: Жан-Иву было тридцать пять лет, Валери – двадцать восемь; им бы позволили попробовать еще раз. Однако первые промахи не забываются, им пришлось бы начинать заново с гораздо более низкого уровня. Все мы жили в обществе, где заинтересованность в работе обусловливалась зарплатой, или, шире, – материальной выгодой; такие понятия, как престиж и почет, отошли на второй план. При этом развитая система перераспределения доходов через налоги позволяла здравствовать всяким паразитам, никчемным и просто вредным людям, к которым в некотором роде относился и я. Существовавшая у нас экономика смешанного типа медленно эволюционировала в сторону большего либерализма, постепенно преодолевая предубеждение против ссуды под процент и против денег вообще, еще живое в странах с давней католической традицией. Жан-Ив с Валери ничего от этого не выигрывали. Некоторые выпускники Высшей коммерческой школы, совсем еще молодые, иные так просто студенты, даже и не думали устраиваться на работу, а сразу пускались в биржевые спекуляции. Подключались к интернету, оснащали компьютеры новейшими программами наблюдения за рынком. Иногда объединялись в клубы и тогда получали возможность распоряжаться более значительными средствами. Так возле своих компьютеров и жили, работали посменно двадцать четыре часа в сутки, никогда не брали отпусков. У них у всех была одна на редкость простая цель – к тридцати годам стать миллиардерами.

Жан-Ив и Валери принадлежали к промежуточному поколению, которое еще не мыслило свою жизнь без хождения на службу – возможно, что и на государственную; и я, их старший товарищ, в сущности, находился в таком же положении. Мы все трое намертво увязли в социальной системе, как насекомые в куске янтаря; пути к отступлению нам были отрезаны.

Утром первого марта Валери и Жан-Ив официально приступили к работе в группе компаний “Аврора”. На понедельник, четвертое марта, было назначено собрание всех, кто имел отношение к проекту “Эльдорадор”. Генеральная дирекция заказала достаточно известной конторе по изучению социологии поведения, именуемой “Профили”, анализ перспектив развития клубов отдыха.

Входя в первый раз в зал заседаний на двадцать третьем этаже, Жан-Ив немного волновался. В зале сидели человек двадцать, каждый из которых не один год проработал в “Авроре”, и этим коллективом ему теперь предстояло руководить. Валери заняла место слева от него. Все воскресенье он провел за изучением личных дел: он знал имя, обязанности и послужной список каждого из присутствующих и все-таки побаивался встречи. Сероватый день вставал над департаментом Эссон, относящимся к числу “проблемных”. В свое время Поль Дюбрюль и Жерар Пелиссон решили построить офис компании в Эври[12]: земля тут стоила недорого, и совсем рядом проходила автомагистраль, ведущая на юг и в аэропорт Орли; в ту пору Эссон был тихим предместьем. Теперь же уровень преступности здесь считался самым высоким по стране. Каждую неделю совершались нападения на автобусы, автомобили жандармерии и пожарных; нападениям и кражам даже не вели точного учета: по некоторым оценкам, реальная цифра в пять раз превышала число поданных жалоб. Здание компании круглосуточно охранялось вооруженной бригадой службы безопасности. Внутренняя инструкция рекомендовала служащим после определенного часа не пользоваться общественным транспортом. Сотрудники, работавшие допоздна и не имевшие личного автомобиля, вызывали такси – “Аврора” заключила соглашение о льготном тарифе с одной из местных компаний.

Когда в зале появился Линдсей Лагарриг, специалист по социологии поведения, Жан-Ив почувствовал, что держит ситуацию под контролем. Социологу было около тридцати, длинные волосы завязаны на затылке, на лбу залысины; одет в спортивные брюки “Адидас”, футболку “Прада”, поношенные кроссовки “Найк” – короче, ровно так, как и подобает знатоку человеческого поведения. Для начала он раздал собравшимся содержимое своего портфеля – тонюсенькие папки, в которых были в основном графики со стрелочками и кружочками. Первая страница досье представляла собой ксерокопию заметки из “Нувель обсерватер”, точнее, передовицы приложения, посвященного отпускам. Она называлась “Отдыхать иначе”.

– В двухтысячном году, – Лагарриг принялся читать статью вслух, – массовый туризм уже исчерпал себя. У людей возникла потребность в путешествии индивидуальном и этически ориентированном.

Первый абзац представлялся чтецу весьма симптоматичным для понимания происходящих перемен. Он несколько минут распространялся на эту тему, после чего призвал аудиторию обратить внимание на следующие слова: