Платформа

Встретить в массажном салоне девушку, которая занимается любовью с охотой, понятно, большая редкость. Как только мы зашли в комнату, Син опустилась передо мной на колени, стянула с меня брюки и трусы и взяла мой член губами. Он сразу начал твердеть. Она захватила его поглубже и языком освободила головку. Я закрыл глаза, голова закружилась, и я чуть было не выстрелил Син в рот. Она проворно отстранилась, разделась, не переставая улыбаться, одежду аккуратно сложила на стул. “Massage later…” – сказала она, ложась на кровать, и раздвинула ноги. Я был уже в ней, накачивал ее мощными толчками, когда вдруг спохватился, что забыл надеть презерватив. По отчетам “Врачей мира”, треть таиландских проституток ВИЧ-инфицированы. Не то чтобы я содрогнулся от ужаса, но настроение у меня подпортилось. Все эти кампании по борьбе со СПИДом оказались просто полным провалом. Мой член чуть подувял. Син забеспокоилась, приподнялась на локтях: “Something wrong?” – “Maybe… a condom”, — сказал я нерешительно. “No problem, по condom… I’m ОК!” — отвечала она весело и, обхватив мошонку ладонью одной руки, другой стала поглаживать член. Я откинулся на спину, отдаваясь ее ласкам. Она гладила все быстрей и быстрей, вызывая новый прилив крови. Существует же, наверное, медицинский осмотр или что-нибудь такое. Как только я окреп, она оседлала меня и разом опустилась. Я обхватил ее за талию с ощущением собственной неуязвимости. Таз ее заколыхался, она понемногу распалялась, я развел ноги в стороны, вонзился глубже. Наслаждение было острым, пьянящим; дышать я старался медленно, чтобы дольше продержаться; на меня снизошло умиротворение. Она растянулась на мне, потерлась лобком о лобок, покрикивая от удовольствия; я поднял руки и стал гладить ее затылок. В минуту оргазма она замерла, испустила продолжительный хрип и рухнула мне на грудь. Я все еще был в ее киске и чувствовал, как она сокращается. Син испытала второй оргазм, глубокий спазм, идущий из самого нутра. Я непроизвольно сжал ее в объятиях и разрешился с криком. Минут десять она лежала неподвижно, уткнувшись лицом мне в грудь; потом встала и предложила принять душ. Вытирала она меня очень нежно, промокая полотенцем, как младенца. Потом я сел на диван, угостил ее сигаретой. “We have time, – сказала она, – we have a little time”. Я узнал, что ей тридцать два года. Работу свою Син не любила, но муж бросил ее с двумя детьми. “Bad man, – сказала она. – Thai men, bad ten”. Я спросил, дружит ли она с девушками из заведения. Она отвечала, что не особенно; большинство из них слишком юны и безмозглы, тратят все, что зарабатывают, на одежду и духи. Она не такая, она серьезная, деньги откладывает в банк. Через несколько лет она сможет бросить работу и вернуться в свою деревню; родители у нее уже немолодые, им нужна помощь.

Уходя, я дал ей две тысячи бат чаевых; это было смешно, потому что непомерно много. Она взяла деньги недоверчиво и несколько раз поклонилась мне, сложив ладони на уровне груди. “You good man”, – сказала она. Затем нацепила мини-юбку и чулки; ей предстояло вернуться к работе: бар закрывался только через два часа. Проводив меня до двери, она снова благодарно сложила ладони. “Take саге, – добавила она, – be happy”. Я вышел на улицу в задумчивом настроении. На другое утро мы отъезжали в восемь, начинался последний этап путешествия. Интересно, как провела свободный день Валери.

11

“Я купила подарки своим, – сказала она. – Здесь есть великолепные ракушки”. Лодка скользила по бирюзовой воде вдоль известковых скал, поросших густыми джунглями; именно таким я представлял себе Остров сокровищ. “Природа, надо все-таки признать…” – сказал я. Валери повернулась ко мне, ожидая продолжения; волосы у нее были забраны в пучок, а выбившиеся прядки колыхались на ветру. “Природа все-таки порой…” – уныло начал было я снова. Должны бы существовать школы беседы, как существуют школы бальных танцев; наверное, я слишком долго занимался бухгалтерией – разучился общаться с людьми. “Вы можете себе представить: сегодня тридцать первое декабря”, – сказала она спокойно. Я окинул взглядом безоблачное лазурное небо и бирюзовый океан: нет, я не мог. Человеку, право же, потребовалось незаурядное мужество, чтобы освоить северные широты.