Платформа

Сам я не любил знакомиться с девушками в баре; разговоры тут обычно вертятся вокруг характера и стоимости предстоящих сексуальных услуг и оставляют тяжелое впечатление. Я предпочитаю массажные салоны, где начинают с секса, а после иногда возникает близость, иногда нет. Например, думаешь пригласить ее на ночь в отель, а выясняется, что она к этому вовсе и не стремится; бывает, она разведенная и дома у нее дети; это печально и хорошо. Доедая рис, я сочинял сюжет приключенческого порнофильма под названием “Массажный салон”. Сирьен, юная таиландка из северных областей, без памяти влюбляется в американского студента Боба, попавшего в салон совершенно случайно – его затащили сюда приятели после попойки. Боб не притрагивается к девушке, он только смотрит на нее красивыми светло-голубыми глазами и рассказывает ей о своей родине – Северной Каролине или что-нибудь в этом роде. Они начинают встречаться в свободное от ее работы время, но, увы, им приходится расстаться: Боб уезжает заканчивать Йельский университет. Проходит время. Сирьен ждет и верит, а пока суд да дело, удовлетворяет прихоти многочисленных клиентов. Чистая сердцем, она отменно дрочит и сосет усатым пузатым французам (роль второго плана для Жерара Жюньо) и обрюзгшим лысым немцам (роль второго плана для немецкого актера). Наконец возвращается Боб и хочет вытащить ее из этого ада; но китайская мафия решает иначе. Боб обращается за помощью к послу Соединенных Штатов и к президентше гуманитарной ассоциации, борющейся против торговли женщинами (роль второго плана для Джейн Фонды). Учитывая, что в дело вовлечена китайская мафия (упомянуть о триадах), поддерживаемая тайскими генералами (вот вам и политический размах, и утверждение ценностей демократии), начинаются, понятно, разборки в Бангкоке, погоня и прочее. В конце концов победа остается за Бобом. В одной из последних сцен Сирьен демонстрирует все свои сексуальные навыки и впервые делает это с искренним чувством. Скромная служащая массажного салона, она пересосала бесчисленное множество елдаков в ожидании одного-единственного, Бобова, в котором соединились все елдаки на свете – тут надобно уточнить по ходу диалога. Две реки наплывают друг на друга: Чао-Прайя и Делавэр. Титры. Для европейского проката я заготовил отдельную рекламу, примерно такую: “Вам понравился «Музыкальный салон» – «Массажный» понравится больше”. Впрочем, до этого еще далеко, пока же мне требовалась партнерша. Я расплатился, встал из-за стола, прошел полторы сотни метров, отклоняя различные предложения, и оказался перед надписью Pussy Paradise. Войдя, я в трех шагах от себя увидел Робера и Лионеля, попивающих Irish coffees. В глубине зала за стеклом сидели амфитеатром штук пятьдесят девиц с номерками на груди. Ко мне подскочил официант. Лионель обернулся, заметил меня и стыдливо потупился. Вслед за ним обернулся Робер и лениво махнул рукой, приглашая присоединиться. Лионель нервно покусывал губы и не знал, куда ему деваться. Официант принял у меня заказ.

– Я человек правых взглядов, – произнес Робер, не знаю к чему. – Но учтите… – и он поднял указательный палец, словно бы от чего-то меня предостерегая.

С самого начала путешествия я заметил, что он воображает, будто я левак, и ожидает удобного случая затеять спор; однако я не собирался попадаться на удочку. Я закурил; он сверлил меня взглядом.

– Счастье – деликатная штука, – произнес он назидательно, – его трудно найти внутри себя и невозможно вовне.

Помолчав несколько секунд, он добавил строгим тоном:

– Шамфор[10].

Лионель смотрел на него с восхищением, Робер, казалось, совершенно его очаровал. Изречение, на мой взгляд, спорное: если поменять местами слова “трудно” и “невозможно”, мы, пожалуй, подошли бы ближе к истине; но я не собирался вступать в дискуссию и желал вернуть разговор в обычные рамки туристического общения. А кроме того, я начинал чувствовать влечение к номеру 47 – маленькой тоненькой таиландке, возможно излишне худой, но с пухлыми губами и милым личиком; на ней была красная мини-юбка и черные чулки.

Заметив, что я отвлекся, Робер обернулся к Лионелю.

– Я верю в истину, – сказал он тихо, – в истину и в то, что она может быть доказана.

Слушая его вполуха, я с удивлением узнал, что он дипломированный математик и в молодости писал многообещающие работы о группах Ли. Эта информация меня очень заинтересовала: существовали, значит, сферы или области человеческого знания, где он первый отчетливо разглядел истину реальную, доказуемую.

– Да… – согласился он чуть ли не с сожалением. – Разумеется, позднее все это было показано в более общем виде.

Потом он преподавал, в частности на подготовительных курсах; отдал свои зрелые годы безрадостному занятию – натаскиванию юных идиотов, чьей навязчивой идеей – вернее, наиболее способных из них – было поступление в Центральную или Политехническую школу.

– Впрочем, ученый-математик из меня все равно бы не вышел. Это мало кому дано.