Платье цвета полуночи

К вящему облегчению Тиффани, Брайан отдал приказ, и стражники, радуясь, что сержант велит им сделать в точности то, чего требует каждая клеточка тела, выронили оружие из трясущихся пальцев. Один даже поднял руки в общепринятом жесте, означающем «Сдаюсь!». Тиффани оттащила сержанта чуть в сторону от негодующих Фиглей и зашептала:

– Ты что такое творишь, идиот ты непрошибаемый?

– Приказ барона, Тифф.

– Барона? Но ведь барон…

– Жив, госпожа. Вот уже три часа как вернулся. Говорят, ехал всю ночь без остановок. И в народе чего только не болтают. – Сержант уставился на собственные сапоги. – Нас… нас… ну, в общем, нас сюда послали отыскать девочку, которую ты эльфам отдала. Прости, Тифф.

– Отдала? Отдала?

– Тифф, не я это сказал, – запротестовал сержант, попятившись. – Но ты ж знаешь, какие сказки сказывают. Ну то есть нет дыма без огня, верно?

Сказки, подумала Тиффани. Ну да, жила-была в стародавние времена злая старуха-ведьма…

– И значит, сказки эти про меня, да? Так я уже в огне или пока только дымлюсь?

Сержант неуютно потоптался и сел.

– Слышь, я ж только сержант, верно? Молодой барон мне приказал, так? А его слово – закон, разве нет?

– Там, внизу, может, и закон. А здесь, в холмах, решаю я. Посмотри туда. Да-да, туда! Что видишь?

Сержант поглядел туда, куда указывала Тиффани, и резко побледнел. Из земли торчали ржавые литые железные колёса и печурка с короткой трубой, отчётливо различимые, хотя вокруг, как всегда, безмятежно паслось стадо овец. Брайан вскочил на ноги, как будто невзначай присел на муравейник.

– Да, – не без удовольствия отметила Тиффани. – Могила матушки Болен. Помнишь её? Люди называли её мудрой женщиной, но им хотя бы хватало порядочности складывать о ней сказки подобрее! Взрезать дёрн, говоришь? Удивляюсь, что матушка Болен не восстала из земли и не укусила тебя за задницу! А теперь отведи своих солдат чуть подальше вниз по склону, а я тут всё улажу, ясно? Ещё не хватало натворить глупостей на горячую голову!

Сержант покивал. Не то чтобы у него был выбор.

Солдаты отошли, волоча за собою бесчувственного собрата по оружию и усиленно делая вид, что они, стражники, всего-навсего неспешно удаляются прочь, а вовсе не удирают со всей доступной скоростью. Тиффани опустилась на колени рядом с Явором и понизила голос.

– Послушай, Явор, я знаю про потайные туннели.

– Какой угрязок болтанул тебе про потайные туннели?

– Я – карга холмов, Явор, – примирительно промолвила Тиффани. – Как мне не знать про туннели? Вы же Фигли, а какой Фигль согласится спать в доме с одним выходом, а?

Явор понемногу успокаивался.

– Ах-ха, тут ты дело гришь.

– Тогда могу я попросить тебя сходить и привести юную Амбер, пожалуйста? Курган никто и пальцем не тронет.

Мгновение поколебавшись, Явор Заядло впрыгнул во входной лаз – и исчез. Вернулся он не сразу, за это время Тиффани успела сходить и собрать с помощью сержанта брошенное стражниками оружие, чему весьма про себя порадовалась, а когда Явор вынырнул на свет снова, его сопровождало ещё множество Фиглей и кельда. За ними с явной неохотой следовала Амбер: она нервно заморгала в ярком свете дня и пробормотала:

– Ох, раскудрыть!

Тиффани, сама понимая, сколько фальши в её улыбке, промолвила:

– Амбер, я пришла забрать тебя домой.

«Ну, по крайней мере, у меня хватает ума не ляпнуть что-нибудь в духе “Ты ведь рада, деточка?”» – утешила она себя.

Амбер обожгла её свирепым взглядом.

– Я тудыть не возвернусь, – объявила она, – и могёшь свои словеса запхнуть туда же, куда мартышка – прыгалку.

«И я тебя не виню, – думала про себя Тиффани, – но сейчас я изображаю из себя взрослую, и мне приходится говорить разные взрослые глупости…»

– Но у тебя же есть родители, Амбер. Они наверняка по тебе очень соскучились.

Девушка глянула на неё так презрительно, что Тиффани непроизвольно поморщилась, словно от боли.

– Ах-ха, старый угрязок по мне соскучавкался, точнякс, небось уж и люлей припас!

– А давай сходим к тебе домой вместе и попробуем помочь ему исправиться? – предложила Тиффани, сама себя презирая. Но перед её мысленным взором всё маячили толстые пальцы в ожогах от того жутковатого крапивного букетика – и образ этот упорно не таял.

Амбер расхохоталась в голос.

– Звиняй, хозяйка, но кельда грит, у тебя вроде с мозговьями всё типсы топсы.

«Что там говорила когда-то матушка Ветровоск? “Зло – это когда ты начинаешь смотреть на людей как на вещи”. Прямо сейчас так и выйдет, если ты станешь думать: есть такая вещь, как отец, и такая вещь, как мать, и такая вещь, как дочь, и такая вещь, как дом, и скажешь себе, что если это всё сложить вместе, то получится такая вещь, как счастливая семья».

А вслух Тиффани сказала:

– Амбер, я хочу, чтобы ты сходила со мной к барону и он убедился, что с тобой всё в порядке. После этого ты поступишь так, как сама захочешь. Я тебе обещаю.

По башмаку Тиффани тихонько постучали; она посмотрела вниз и увидела озабоченное лицо кельды.

– Могу я перемолвиться с тобой мал-мал словечком? – попросила Джинни. Амбер сидела рядом с кельдой на корточках, не желая выпускать её руку.