Платье цвета полуночи

– Стоп, – приказала она. – Я знаю, о чём ты собираешься попросить, и ответ мой – «нет». Если бы ты оттяпал себе кисть руки, я, наверное, смогла бы заставить тебя забыть об этом, пока ты не попытался бы пообедать, но такие вещи, как утрата, горе и печаль? Здесь я ничем помочь не могу. Я не смею в это вмешиваться. Есть такая штука, как «утешания», но я знаю только одно существо в целом свете, которое такое умеет, и я её даже просить не стану научить меня. Это слишком… глубоко.

– Тифф… – Брайан замялся и огляделся по сторонам, словно ожидая, что из ниоткуда появится сиделка и снова ткнёт его в спину.

Тиффани ждала. «Пожалуйста, не спрашивай, – мысленно твердила она. – Ты знаешь меня всю жизнь. Не думаешь же ты…»

Брайан умоляюще поднял глаза.

– Ты ведь… ничего не брала? – Голос его прервался.

– Нет, конечно же, нет, – ответила Тиффани. – Что за муха тебя укусила? Как тебе такое только в голову пришло?

– Сам не знаю, – смущённо покраснел Брайан.

– Ладно, забудь.

– Наверное, надо известить молодого господина, – заявил Брайан, ещё раз мощно высморкавшись, – но я знаю только, что он уехал в большой город вместе со своей… – И стражник снова смущённо умолк.

– Со своей невестой, – решительно закончила Тиффани. – Никто не запрещал говорить об этом вслух.

Брайан откашлялся.

– Ну, видишь ли, мы думали… ну, то есть мы все думали, что ты и он, в общем, ну, знаешь…

– Мы всегда были добрыми друзьями, – отрезала Тиффани. – И это всё.

Ей стало жалко Брайана, пусть он и слишком часто открывает рот, не успев включить мозг. Тиффани похлопала его по плечу:

– Послушай, давай я слетаю в большой город и разыщу его?

Брайан прямо растаял от облегчения.

– Правда слетаешь?

– Конечно. Я же вижу, у тебя дел полно, а так хоть на душе поспокойнее станет.

На его душе – да, а вот на моей – наоборот, думала Тиффани, торопливо шагая по замку. Новость уже распространилась повсюду. Люди неприкаянно стояли тут и там, плакали, беспомощно озирались по сторонам. Уже у самого выхода к ней метнулась кухарка.

– Что ж мне делать-то? У меня на плите обед для бедолаги стряпается!

– Так снимите его и отдайте кому-нибудь, кому нужно поесть досыта, – не задержалась с ответом Тиффани. Главное, чтобы голос звучал деловито и невозмутимо. Люди потрясены и растеряны. Она ощущала бы то же самое, будь у неё время, но прямо сейчас важно встряхнуть их, вытолкнуть в мир «здесь и сейчас».

– Слушайте меня, вы, все, – голос Тиффани эхом разнёсся по просторному залу. – Да, ваш барон мёртв, но барон у вас по-прежнему есть! Он скоро будет здесь со своей… избранницей, и к их приезду замок необходимо отдраить от подвалов до крыши! Вы все знаете, кто за что отвечает! Так приступайте! Вспоминайте старого барона с добром и в память о нём наведите в замке порядок!

Это сработало. Это всегда срабатывает. Голос, который звучит так, словно его владелица знает, что делает, способен горы сдвинуть, особенно если эта самая владелица ещё и при остроконечной чёрной шляпе. Замок внезапно ожил: все засуетились, забегали, закипела работа.

– Ты небось думаешь, тебе всё сошло с рук? – раздался голос за её спиной.

Тиффани выждала мгновение, прежде чем оборачиваться, а когда наконец обернулась, на губах её играла улыбка.

– О, да это госпожа Лоск! Вы всё ещё здесь? Раз так, может, вы могли бы помыть где-нибудь полы?

Сиделка прямо-таки полыхала яростью.

– Я не мою полов, ты, наглая маленькая…

– Верно, госпожа Лоск, вы ничего не моете, не так ли? Я давно это заметила! Так вот, госпожа Зорецвет, которая была здесь до вас, вот она полы мыла на совесть! Она отдраивала пол так, что в него можно было смотреться, как в зеркало – хотя в вашем случае, госпожа Лоск, я понимаю, почему вас это не прельщает. А госпожа Джемпер, которая была здесь до госпожи Зорецвет, отчищала полы песком, белым песком! Она преследовала грязь, как терьер – лисицу!

Сиделка открыла было рот, чтобы возразить, но Тиффани не дала ей и слова вставить.

– Кухарка рассказывала, вы очень набожны, часами на коленях простаиваете, по мне, так и прекрасно, просто замечательно, но вам не приходило в голову взять при этом в руки ведро и тряпку? Людям не нужны молитвы, госпожа Лоск; людям нужно, чтобы вы делали своё дело, госпожа Лоск. И я по горло сыта вами, госпожа Лоск, и в особенности вашим очаровательным белоснежным жакетиком. Думаю, на Роланда ваш чудесный белый жакетик произвёл сильное впечатление, но на меня – нет, госпожа Лоск, потому что вы никогда не возьмётесь ни за какую работу из страха его запачкать.

Сиделка занесла было руку.

– Ох и закатила бы я тебе пощёчину!

– Нет, – твёрдо возразила Тиффани. – Не смогли бы.

Рука застыла в воздухе.

– Меня в жизни так не оскорбляли! – возмущённо взвизгнула сиделка.

– В самом деле? – откликнулась Тиффани. – Я удивлена.

Она развернулась на каблуках, оставив сиделку стоять где стояла, и направилась к молодому стражнику, только что вошедшему в зал.

– Я тебя в замке то и дело вижу. Но не знаю, кто ты. Как тебя зовут?

Начинающий стражник отсалютовал, как смог.

– Престон, госпожа.

– Престон, барона уже отнесли вниз, в усыпальницу?