Плата за жизнь

— Это почему же? — удивился Гуров. — Что мы ушли от него? Так он рад до смерти. Он же хозяином в лавке перестал быть, мы его совсем задавили. Потом не забывай, мы ему оказали немалую услугу.

— Мне бы твоего нахальства хоть чуток.

Гуров взглянул на друга, прищурился, словно прицеливаясь.

— Возьми что-нибудь другое, с этим у тебя все в порядке.

Секретарша в приемной оказалась молоденькой девушкой.

— Он занят, — произнесла она таким голосом, будто в горле у нее были металлические прокладки.

— Совсем занят? Окончательно? — Гуров открыл дверь в кабинет Юдина, который что-то писал, но, увидев Гурова, отложил ручку, и было ясно, что писать ему очень не хотелось.

— Здравствуй. Раз пришел — заходи. Привет, Станислав.

— Что это ты на нас смотришь, будто мы тебе должны?

— Брось, это я вам по гроб жизни…

— Не надо о гробах, — перебил Гуров. — Давай кофе, у нас лишь один вопрос.

Когда кофе был выпит, Гуров спросил:

— У тебя все в порядке?

Юдин и до этого вопроса держался напряженно, а тут уже прямо застыл, пожевал сухими губами:

— Стреляй, Лев Иванович. Что еще…

— Недушевно ты к старым друзьям относишься, — сказал укоризненно Гуров. — А кроме добра, ты от нас ничего не видел.

— И не надо ничего. — Юдин попытался усмехнуться. — У меня мечта — никогда тебя больше не видеть.

Крячко стало неловко, он заворочался в кресле. Гуров глянул на него мельком.

— Не тереби себе душу, Станислав… Борис хамит от стеснительности… Боря, скажи нам, кто такой Виктор Иванович Якушев, и мы уйдем.

— Где ты достаешь свои вопросы? — Юдин развеселился, и было понятно, что веселость эта — от безнадежности.

— Не нравится вопрос, не отвечай, — Гуров даже сделал движение, словно хочет подняться. — Я задам этот вопрос в другом месте.

— Я ругаюсь с тобой, но люблю, — Юдин тяжело вздохнул. — Оставь Якушева, иначе тебя убьют. Якушев — не человек, Якушев — империя. Он не просто громадные деньги и связи…

— Не пугай меня, потому что я боюсь, — серьезно ответил Гуров. — Я только человек и устал сражаться с системой. А у Якушева, полагаешь, есть люди в КГБ?

Юдин не ответил, взглянул как на больного.

— У него люди везде, где пожелает.

— А президент нам к чему?

— Положено. У всех есть, и России положено.

— Ты не слышал, на предстоящих выборах они ничего менять не собираются?

— Лев Иванович… Ты хотел задать лишь один вопрос…

Гуров замолчал, смотрел долго, внимательно, сказал неожиданное:

— Я бы на твоем месте уехал в долгосрочную командировку.

Гуров встал, коротко попрощался, пропустил вперед сосредоточенно молчавшего Крячко, открыл дверь и вышел.

Глава 10

Гуров позвонил полковнику Еланчуку и услышал его радостный голос:

— Здравствуй! Разыскиваю тебя — ты звонишь, словно провидец. Как быстро ты сможешь подскочить на наше место?

— Мы собирались его сменить…

— Встретимся, сменим…

Еланчук неуловимо изменился, в нем появилась собранность, сила, целеустремленность.

— У меня плохие новости, Лев Иванович, — сказал он, усаживаясь в машину Гурова. — Я не имею допуска к информации председателя, но знаю людей, которые ее готовят. Все молчат, но видно, как сторонники фашистов подняли головы. Интеллигенция — в обычной растерянности. Незначительные люди, людишки, в разговоре обмолвились, что президент выборы проиграет. Ты знаешь категорию таких болтунов, за счет якобы осведомленности они хотят стать выше тебя. Но, обрати внимание, в большинстве случаев их информация верна.

— Я нашел киллера, — сказал Гуров таким тоном, словно сообщил, что обнаружил в подкладке старого пиджака рубль.

— Кто его готовил?

— Он сам приготовил себя и поднялся на высший уровень.

— Что ты хочешь сказать?

— Что имеется киллер высокой квалификации, за которым, возможно, стоят деньги партии и что к ним прилипло за это время. И дело это не мое, а ваше. — Гуров пожал плечами. — Пожалуй, и сказать больше нечего…

— Как с доказательствами?

— Обычно. Он дважды стрелял из одного и того же «Вальтера». Теперь разобрал и выбросил. Можно забыть.

— И что ты собираешься делать?

— Я?! — Гуров взглянул недоуменно. — А что тут можно сделать? Доказательств нет и не предвидится. Выставлять за ним наружку бессмысленно, он — человек обученный.

— Не говори чушь, за любым человеком можно пронаблюдать так, что у него и в ухе не засвербит.

— У него не засвербит, но знать об этом будут все, кому положено и не положено. Зачем ты так срочно вызвал меня?

— Беспокоюсь, Лев Иванович. Мне не нравится оживление в нашей конторе, не нравится — кто именно оживился, не нравится внешнее спокойствие руководства, они уверены, что сменят президента.

— До законных выборов?

— Не думаю. Убежден, заготовлен какой-то предвыборный трюк, тогда президент дискредитирует себя окончательно. Учитывая войну в Чечне, сильно толкать Бориса и не требуется.

— И Бесковитый?

— Люди не дадут дураку деньги. Имеется третье лицо, которое пока в тени.

— Мне-то что? Пусть они все перестреляются и переизберутся. Я офицер криминальной полиции, буду нужен всем властям и режимам.

— Ты неуправляемый офицер и нужен не будешь, тебя уберут в первую очередь.