Плата за жизнь

Когда Галей узнал от брата, что звонили и просили прислать сантехника, то хлопнул Сашку по плечу и сказал:

— Засвечивай перед своей братвой вторую «куклу» с «МММ». Мы подождали, пора богатенькими становиться, не только Леня Голубков и Марина Сергеевна жить хотят. А то, может, эта шарашкина контора останется при своих.

Галей встретился с Карасиком у кинотеатра «Художественный», получил конверт, заметил, что шеф мандражит, и сказал:

— И ветра нет, а тебя трясет, будто уже осень.

— Мы с тобой завязали, ты меня не знаешь, я тебя никогда не видел.

— Люблю смелых парней! — Галей хлопнул Карасика по спине и направился к Гоголевскому бульвару.

Присев на грязную скамейку, он вскрыл конверт, увидел доллары, считать не стал, знал, что в таких делах не обманывают, вытащил записку, на которой корявым, явно измененным почерком было написано:

«Возьмите бутылку водки, приходите завтра по адресу… Скажите, что от Сени. Найдите телефон, он там в комнате где-нибудь валяется. Ровно в девятнадцать вам позвонят. Говорите, словно болтаете с пьяной девицей, в основном слушайте. Если вы мне понравитесь, считайте, ваша судьба решена. Оденьтесь под московского доходягу».

Подпись в послании отсутствовала.

Как известно, Галей родился не во дворце, но, когда он вошел в квартиру, то понял, что отец с матерью жили умеренно, говорили культурно, порой даже подметали пол. Посередине длиннющего коридора лежал мужик, судя по запаху, он сделал все под себя и в ближайшее время никуда не торопился. Галей перешагнул через тело, толкнул третью дверь и, шумно рыкнув, спросил:

— А Сенька где?

За столом прилегли три фигуры, на первый взгляд две были мужского пола, а одна женского, в дальнейшем выяснилось, что все были женщины.

— А чего тебе Сенька? Он, сука рваная, еще поутру за пузырем пошел и с концами.

— А мы тут концы отдаем без горючего, — добавил мужчина, оказавшийся женщиной.

— Так кто же мне деньги за водку отдаст? — Галей наклонил лобастую голову, оглядел комнату в поисках телефона. Было уже без десяти семь.

— Деньги шелуха, был бы товар, — сказала явно женщина с трудом, приоткрыв фиолетовый глаз. — Ты присаживайся, милок, — и по-крабьи, на полусогнутых стала обходить Галея стороной. — У нас денег куча, только идти лень, а тут горе… Поминки.

— То, что ты сегодня учишь, я давно забыл. — Галей подсек бесполое существо ногой, существо упало и задергалось, и достал из кармана бутылку «Московской». — Так кто платить будет? Пять штук, прошу.

И выбил бы он из аборигенов деньги, которые ему были совершенно не нужны, но тут увидел телефонный аппарат, стоявший под кроватью, вспомнил, зачем пришел, выставил бутылку на стол и строго сказал:

— По пятьдесят грамм, пореже, девки. — Он уже разобрался, к какому полу принадлежат присутствующие.

«Девки» обсасывали стаканы, когда звякнул перенесенный Галеем на тахту телефон.

— Ну? — сказал он, сняв трубку. — И тут ты меня, стерва, отыскала.

Сидевшие за столом существа на Галея не обращали внимания, наливали по второй.

— Вас не шокирует мой телефонный узел? — спросил Якушев.

— Короче.

— Прекрасно. Мне мешает один человек.

— Еще короче.

— Сивков Владлен Семенович.

— Он ходит с охраной?

— Не знаю… Депутат Думы.

— Двести. Предоплата — сто процентов.

— Мне говорили, что сто и после работы, но я не торгуюсь, так как вы отлично понимаете, что Карасика тоже придется убрать.

— Договорились, — Галей довольно усмехнулся. — Когда придет срок, дайте в газете «Из рук в руки» объявление: «Две симпатичные девушки хотят познакомиться с культурными парнями» — и укажите номер этого телефона. Я вам позвоню и скажу, как передать деньги.

— Но вы не знаете…

— Знаю, — грубо перебил Галей. — И хотя вы говорите из автомата, а данный номер прослушиваться не может, так долго болтать нельзя.

— Хорошо. Я подумаю, — упрямо повторил Якушев, привыкший, что последнее слово остается за ним.

— Конечно, шеф, вам решать, только лучше меня вы ничего не придумаете. А насколько мне известно, вы пользуетесь услугами только лучших специалистов, — подсластив пилюлю, Галей положил трубку.

А жизнь незадачливого налетчика Михаила Захарченко не задалась. Только засветало, он ушел от Гурова и подался в ближайший бордель на Старом Арбате, благо, деньги кое-какие имелись. Поначалу все складывалось хорошо — приняли, угостили, ну, не за так, конечно, пришлось отстегнуть вперед. Только он расслабился и задремал, как сильные руки дернули его с софы и начали бить. Его били неоднократно, но впервые били молча, не объясняя за что. Нет, пожалуй, единожды прозвучало слово «сука». Ну так в миру это слово употребляют, ничего нового, так сказать. Он пытался защищаться, спрашивал: мол, за что ломаете, парни, забьете насмерть, а я невиновный… Наконец он окончательно вырубился.

Девки, шпана — все разбежались, увидели, что разборка крупная, и попадать в нее никто не хотел.

Мишка очнулся, когда на него вылили ведро воды. Он попытался открыть глаза, не получилось. На губах пузырилась кровь, он прошептал:

— Убейте, люди, но скажите, за что…