Пластмассовый космонавт

Галилей Ненашев зыркнул в сторону шпиков и торопливо прошептал:

– Там разные люди. Кого-то купили загранкомандировками, прочими «бонусами». Но есть и идейные – экономисты, политологи, дипломаты, крупные кремлёвские функционеры, журналисты, – которые искренне считают, что, слив космической программы американцам приведёт к разрядке в международных отношениях и к большим выгодам для нашей буксующей экономики… Но по вашему лицу я вижу, что вы всё-таки не склонны мне верить.

Действительно, если в начале их разговора в словах академика присутствовала алмазная логика и блеск живого гения, то под конец их встречи у Беркута закрались серьёзные сомнения, а так ли уж неправы ли те, кто усомнился в здравости его ума?

– Извините, но я не могу представить, что Гагарина сознательно «убрали». Ведь его все любили… И как лётчик-испытатель, я всё же склонен считать, что там была «обычная» авиакатастрофа, от которой, к сожалению, никто не застрахован в нашей профессии. Да и кто бы мог подстроить гибель Гагарина и Серёгина в том роковом для них полёте?

– Исполнитель? – лицо бывшего академика исказила улыбка безумца. И он опять кивнул на наблюдателей у них на хвосте: – Неограниченный доступ ко всем нашим ракетам, равно как и к самолёту Гагарин, имело известное нам ведомство – КГБ! Роль которого очевидна, хотя и пока недоказуема. Им необязательно было устраивать классическую диверсию. Выражаясь вашим авиационным языком, самолёт с Гагариным и Серёгиным мог «случайно» попасть «в сложную авиационную ситуацию»… Да поймите же! – вдруг раздражённо вскричал академик. – В какой-то момент он стал для них опасен! Потому что стал тяготиться отведённой ему ролью этакого послушного улыбчивого простака, которым удобно управлять. Гагарин стал позволять себе думать и озвучивать собственные, несогласованные с кукловодами, мысли! Наверное, вы слышали эту историю, как на съезде ВЛКСМ Гагарин вдруг стал с трибуны возмущаться сносом храма Христа Спасителя, на строительство которого некогда всем миром собирали по народной копеечке. И это фактически в разгар очередной антирелигиозной компании! Говорят, были и другие скандальные инциденты с его участием, которые постарались засекретить. Его реально стали бояться…Потому что многие люди могли увидеть в нём вождя.

В подтверждение своих слов академик привёл историю, которая, правда, больше напоминала красивую легенду:

– Я понимаю, что трудно поверить, что в нашей жизни могут случаться такие вещи, поэтому не стану утверждать, что произошла она именно с Гагариным. В связи с ней называют и фамилию очень популярного в народе поэта-песенника Никиты Архипова. Но в конце концов, это не так уж и важно, ведь эти двое в чём-то равнозначны: оба воплощают русский характер, оба не бояться говорить правду властям, и оба бесконечно любимы народом… Так вот, рассказывают, что однажды Гагарин с другом отдыхали в творческом пансионате. Дело было зимой, вроде бы под Солнечногорском. После выступления Юра и его приятель сели в машину и выехали на дорогу. Но решили остановиться, чтобы полюбоваться на поразительную ночь. Вышли из машины. Луна осветила всё чудным светом – замёрзшее озеро, опушку леса. Тишина поразительная, всё засыпано снегом. Мороз градусов тридцать пять. Снег бесшумно падает… Мне эту историю через третьи руки рассказывали, но с поразительными деталями, – пояснил рассказчик. – И вдруг видят они вдали появилось какое-то движущееся странное облачко. Потом раздался усиленный морозом и тишиной топот солдатских сапог. Подбегает к ним мужик лет тридцати, по пояс голый, весь в боевых шрамах и наколках, в руках гимнастёрка, ремень и бушлат. Смотрит Гагарину в глаза, и хотя ночь, и все одеты по зимнему, сразу узнаёт его. «Меня ребята послали в самоволку к тебе. Мы курсанты курсов «Выстрел», только скажи, и мы всё сделаем как скажешь». И опустился на колени. Взял Гагарина за руку и поцеловал. Поднялся, и не прощаясь, побежал обратно почти 40 километров.

«Выстрел» – это высшие офицерские курсы, фактически школа отборных головорезов. Беркута эта история потрясла, как в своё время и Ненашева. Правда были и сомнения. Уж слишком красиво и пафостно, – полуобнажённый посланец воинского братства, коленопреклонение, поцелуй руки, – словно из рыцарского романа. Или из жития святых… И если уж на то пошло, то гораздо легче представить, что этот парень целует руку поэту-музыканту, чьи стихи заставляли пускать скупую мужскую слезу даже матёрых лихих рубак и прожжённых воровок. При всём, при этом, было в рассказе что-то очень мощное и подлинное… И если допустить, что история в действительности имела место быть, то её герой, – кем бы он ни был, – и в самом деле крайне опасен для власть имущих, и они должны смертельно бояться такого человека!

Какое-то время академик и космонавт шли молча. Свою шляпу Ненашев вначале нёс под мышкой и в таком «изжёванном» виде теперь водрузил себе на голову.

Вдали показались огни станции. Чувствовалось, что дачному затворнику не дают покоя мысли о судьбе дела, которому он отдал лучшие годы жизни. Он с грустью предрёк: