Пластмассовый космонавт

Для Беркута его «ласточка» была больше чем машина. Это была страсть. Он ухаживал за ней, как за возлюбленной – регулярно полировал кузов, доставал лучшее масло и импортные запчасти, оснащал всякими приборами. Владение личным автомобилем – это та минимальная роскошь, которую он себе позволил. Хотя долго довольствовался самым необходимым. Костюмы для загранпоездок шил у портных Литфонда. Без очереди никогда не лез. Если не было срочных дел, мог оставить машину в гараже и спокойно отправиться на работу общественным транспортом. Даже став богатым и знаменитым не шиковал. Если можно было скорее доехать на метро за пятак, и не думал брать такси за трёшку – спокойно спускался в подземку. И не понимал пижонов, сорящих деньгами ради нелепых понтов. Зачем?

– Старая «Волга» уже не престижна, – сухо произнесла жена.

– Я молодым парнем мог только мечтать о такой машине. Знаешь, Вик, как мы смотрели на тех, кто мог позволить себе с шиком прокатиться на «лайбе» с оленем на капоте?! Для нас они были небожителями!

– Теперь ты сам стал таким небожителем, пора уж остепениться, – поучающее учительским тоном напомнила Вика, коротко взглянув на него своими сногсшибательными глазищами голливудской кинодивы.

«Отчасти она права», – вынужден был согласиться с женой Беркут. Растущая слава вносила свои коррективы в его жизнь и мирооощущение. Став узнаваемым, он вынужден был менять привычки. Менялся и круг общения. Появились новые знакомые, которые зазывали его в ЦДРИ и Домжур – традиционные места сбора столичной элитарной тусовки. Жена тоже ввела его в свой круг «непростых» людей. В этом мире невозможно было остаться собой прежним…

Минут десять супруги не проронили ни слова, каждый был погружён в собственные мысли. Вика первая нарушила образовавшуюся паузу – раздражённо попеняла мужу, уже не глядя на него:

– Всё твоё благодушие и бессребреничество! Пора тебе научиться жить! Почему я одна должна стараться за нас обоих? Я ведь для тебя на всё готова, а ты…

Он ничего не ответил. Знал к чему она ведёт. Уверена, что осчастливила, когда раздвинула перед ним свои красивые ноги, и теперь он обязан проявить рабскую покорность… Очень долго после свадьбы жена отдавалось ему лишь в одной позиции – лёжа на спине, и никаких «грязных» импровизаций в их супружеской постели не допускалось, ведь она порядочная, воспитанная женщина, а не какая-нибудь б. Лишь после того, как он слетал в космос и благодаря этому её жизнь сказочно преобразилась, Вика несколько смягчила позицию и изредка всё же стала баловать его «десертами» (соглашалась варьировать позы, иногда ласкать себя орально), но это случалось не часто и преподносилось, как вознаграждение за «особые заслуги», либо, как аванс в расчёте на то, что супруг оценит её доброту и вернёт должок чем-то важным для неё. И вот она снова ждёт, что он, словно их пёс Марс, высунув язык от радости и преданно заглядывая в глаза хозяйке, немедленно изъявит готовность выполнить её очередной каприз. Но ведь он не пёс!..

Только и пускаться в выяснения отношений Беркуту тоже не хотелось, всё равно ничего он ей не сможет объяснить. Такое игнорирование ещё больше задело Вику и разозлило:

– Ну, чего молчишь? – её глаза снежной королевы словно подёрнулись коркой льда. Они у неё итак редко излучали тепло, а теперь так просто замораживали.

– Думаю, – коротко ответил Беркут.

– О чём?

– Послушай, Вик, чего ты от меня хочешь?

– Чтобы ты поменьше был эгоистом и думал также и о моих желаниях! – она сердито надулась, отчего вдруг стала менее красивой и родной.

– Чем тебе так плоха наша машина, не пойму.

– Потому что ты мужчина! Вам лишь бы мотор тянул, остальное вас не слишком волнует. А мне тут давно не комфортно. В старой машине даже пахнет старой затхлой рухлядью. И сколько бы ты не просил своих нелепых приятелей привозить тебе из-за границы ароматизаторы с запахом новой синтетики, всё равно этот дух старья ничем не перебьёшь.

– Снова ты моих друзей приплела, я же не критикую твоих знакомых, – мягко упрекнул он жену. Впрочем, Павел по-прежнему старался избежать скандала, но Вика была обижена и в таком настроении могла только обвинять и высказывать претензии:

– Тебе и не удастся их критиковать, потому что меня окружают сплошь очень достойные люди. А ты, вместо того, чтобы общаться с теми, кто тебе ровня, продолжаешь якшаться с какими-то неудачниками, которые к тому же постоянно паразитируют на твоей славе и доброте. Ты готов давать в долг всем вокруг, и всегда стесняешься напоминать о возврате денег. Из-за этого мы который год ездим на этой развалюхе!

– Выходит, я одновременно бессребреник и махровый эгоист, – Беркут нервно дёрнул щекой и раздражённо посигналил водителю стоящего перед ним на перекрёстке «Москвича», прозевавшему переключение светофора на зелёный свет.

– Выходит так, – сердито огрызнулась она.