Пламя в путях.

- Так много крови, - бормотал Борнхальд. - Айбарра, прости за то... за то, что мы сделали.... - запах его эмоций поразил Перрина, несмотря на жуткий ветер.

Боль, страх, потеря, ярость. - Мне жаль твою семью. Это все Ордет. Мне следовало... Я…

Борнхальд бросил на Перрина показавшийся пустым взгляд, а затем прыгнул в черноту.

- Борнхальд! - взревел Перрин, рванувшись вперед, когда ветер взвился, словно вставший на дыбы хищник, и поглотил Белоплащника.

... души, так сладки! Так сладко скрежещут и чувствуют конец! Чувствовать, и рвать, и пожирать, и пить кровь! Проливать и пить кровь!

Взвыв, Мачин Шин обернулся вокруг них крепче, похожий на змею. Его голоса перекликались, словно безумный хор, каждый участник которого выкрикивал свою

собственную песню, пытаясь заглушить соседей. Перрин отступил, поднимая руку против усилившегося ветра. Гаул неохотно присоединился к нему, остальные сбились

в кучу в самом центре Острова.

Направляющие продолжали выпускать огонь и свет. Но они словно пытались сражаться с самим воздухом. Мачин Шин не имел тела, которое можно было уничтожить.

Спиной Перрин натолкнулся на Галада. Люди сгрудились в кучу, и безумный вихрь кружил вокруг них. Опустив молот, Перрин подумал о Фейли. Ранде и Последней

Охоте, в которой Перрину не суждено бежать. Да поможет Свет, чтобы его провал не обрек на поражение их всех.

Он посмотрел на Гаула, который кивнул в ответ. Последний рывок. Во тьму.

Перрин больше не слышал крики мужчин и женщин. Только рев ветра и пение его голосов. Новые голоса появлялись и исчезали, что ломало всякую слаженность,

если та вообще когда-нибудь присутствовала.

... сладко! Сладко петь! Скажи это…

... дай крови пролиться, забрать кровь! Кровь!

... поднять топоры…

... выпить костный мозг, высосать, вырвать, расплескать, размолоть.…

... Айбарра, Айбарра, Айбарра обещал! Разорвать Айбарру…

... держать строй…

... взять и выпить, отдать…

Перрин застыл.

Поднять топоры?

- Гаул, нет! - закричал он, хватая мужчину, чтобы удержать того от прыжка в темноту. Перрин напрягся, прислушиваясь, пытаясь отделить безумие ветра от

того, что, как он думал, он только что слышал.

Низкий звук, грохочущий бас, гармоничный и так сильно контрастирующий с безумной дисгармонией ветра. Перрин ухватился за нить звука, протянувшуюся сквозь

тьму. Гудящая грохочущая песня, каким-то образом подавляющая безумные голоса Мачин Шина, несмотря на всю громкость их какофонии. Она уничтожала их. Словно

поток воды из разбитой бочки, растекавшийся по пылающему деревянному полу.

Он слышал это. Он почти мог услышать!

Поднять топоры, держать строй

Где стены падут

Там храбро ты стой

Воздев топор, ты прими этот бой.

Сломает плуг

Корней немало

Пусть ветви погнуться

От наших ударов.

Поднять топоры, держать строй

Где стены падут

Там храбро ты стой

Воздев топор, ты прими этот бой.

Мачин Шин вздрогнул. Перрин всмотрелся в тьму, черневшую по ту сторону Острова. Да, по одному из мостов двигался свет. Свет и равномерный грохот сапог,

становившийся все громче. Существа с толстыми, крепкими ногами и руками размером со стволы деревьев. Их уши были прижаты, а на лицах застыла угроза. Огир

- мужчины и женщины, с топорами на плечах, глубокими басами пели прекрасную, трепетно-гармоничную песню.

Она затопила все вокруг, и люди Перрина начали подхватывать. Огир вошли на Остров, и песня их стала в десять раз громче, а люди поворачивались к ним, словно

растения, искавшие солнечный свет.

Пусть ночь настает

И дрова пожирает огонь

Мы песню о силе поем

И славим мы дым над землей.

Поднять топоры, держать строй

Где стены падут

Там храбро ты стой

Воздев топор, ты прими этот бой.

Мачин Шин задрожал и завыл, словно слова ранили его. Перрин чувствовал силу песни Огир. Фонари, которые несли его люди, казалось, засияли ярче.

- Ты чувствуешь это, Джур? - спросил Ниалд.

- Мне кажется, я могу его коснуться! - крикнул в ответ Грейди. - Оно такое чистое…

Мужчины перестали направлять, и Перрин, вытянувший вперед руку, чтобы защитить себя от ветра, развернулся, чтобы увидеть, как два Аша'мана подняли руки

и сотворили два луча яркого пламени, которые явно были более чистыми чем созданные ими раньше. Яркий свет, не погибельный огонь, а плетение, разрывающее

тьму. Лучи сияли так, как и должен был свет. Свет, который разгоняет тени и отбрасывает тьму, вместо того, чтобы быть поглощенным ими.

Черный Ветер взвыл, крича от ненависти, и его пение начало распадаться. Слова превратились во фрагменты. Саэрин подошла к Аша'манам и присоединила свой

свет к их. Это напомнило Перрину нечто очень теплое и знакомое. Солнце. Странно, что пробыв здесь лишь пару дней он уже думал о солнечном свете как о чем-то

полузабытом.

Ветер снова взвыл. Его крики искажались от света и песни. Затем он начал отступать. Они не уничтожили его, но он не мог и дальше сопротивляться в этом

месте, где слились друг с другом, поддерживая друг друга, лучи света и песня.

Сеонид и Эдарра присоединились к остальным, и все пять направляющих начали наступление, когда Огир ступили с моста на Остров. Обе группы объединились,