Пламя и кровь

– Снова идет снег! – воскликнул Малькольм, закрывая внутренние ставни. – Какой ужасный конец года…

Филип подошел к нему и положил руку на плечо. Заметив это проявление нежности, к ним подошел Джон.

– Ну что, голубки, когда свадьба? Во Франции геям разрешено жениться!

Его фальшивое дружелюбие было явной провокацией, но Филип спокойно ответил:

– Мы не собираемся уезжать из Шотландии, нам здесь очень нравится.

Кейт прекрасно помнила отвратительную реплику Джона: «Это должно было скорее произойти с Филипом, чем со мной». Она догадывалась, какую слепую злобу испытывает Джон, считая свое заражение ВИЧ огромной несправедливостью, и не хотела, чтобы Филип это заметил.

– Вы приехали с багажом? – спросила она Джона. – Надо его срочно принести, крыльцо скоро превратится в каток. Если хочешь, я тебя провожу.

Она вышла впереди него из гостиной и захватила пальто, брошенное на кресле в холле.

– Зимы здесь всегда такие суровые, да? – пробормотал Джон. – Ангус мог бы выбрать другое время!

– А ты действительно приехал на его похороны?

– В том числе. Я тебе уже говорил, Бетти очень этого хотела. Я бы предпочел отдых под солнцем, но это слишком дорого. А здесь у нас есть кров и стол.

– Не превращай все в шутку. Ты все-таки скучал по семье?

– Возможно… Я не такой, как ты, Кейт… Узы крови и все такое – мне наплевать на это. Но должен тебе признаться, что иногда мне страшно. Когда я думаю о том, что со мной случилось, я злюсь и паникую. Иногда на меня накатывает ярость на весь мир, включая бедную Бетти! Хорошо, что она меня не упрекает, но я все равно чувствую себя перед ней виноватым. Наша жизнь в Париже совсем не сахар, но теперь, когда мама получит наследство и станет владелицей поместья…

Остановившись на нижней ступеньке крыльца, Кейт схватила брата за руку.

– Что ты там себе напридумывал, Джон?

– А что? Между прочим, я старший сын, и я болен!

– Дело не в этом. Мама ничего не наследует после смерти Ангуса.

Джон смотрел на нее, вытаращив глаза.

– Ты смеешься?

– Нет, мне не до шуток.

Крупные хлопья снега, освещенные светом из окон, кружились и падали между ними.

– Значит, все получит Скотт? Но это чудовищно! Мама столько лет терпела эту старую калошу, а теперь у нее нет никаких прав?

– Джон! Ангус был хорошим человеком, я запрещаю тебе так говорить о нем!

– Ты не можешь мне ничего запрещать. Ты-то ко всему приспособилась и идешь по намеченному пути. Ты еще девчонкой вовремя все рассчитала и нацелилась на сына хозяина дома, браво! Однако мама не должна безропотно позволять себя грабить. И не сомневайся, я встану на ее защиту!

– Ты несешь какую-то чушь, – вздохнула Кейт.

– Почему? Ты считаешь нормальным, что ее ограбят подчистую?

– Оставь эти громкие слова! Ты прекрасно знаешь, что с нами она ни в чем не будет нуждаться.

– Да ну? Ты и твой муж будете подкидывать маме на старость? Чтобы она жила на ваши подачки?

Кейт почувствовала, как в ней закипает гнев, но она слишком хорошо знала своего брата, чтобы углублять ссору. То, чего она опасалась, увидев его на кладбище, уже началось: он собирался устроить скандал. Недаром еще строптивым подростком он был всегда готов с кем-нибудь сцепиться. Действительно ли ее брата заботило только будущее их матери или он обманулся в собственных ожиданиях? Что он себе нафантазировал перед тем, как решил приехать?

– Пошли скорее, – сказала она, направляясь к машинам.

– Обойдусь без твоей помощи, – буркнул Джон.

Он обогнал ее, толкнув мимоходом, и она, поскользнувшись, упала в снег. Не глядя на нее, Джон открыл багажник и достал дорожные сумки. Кейт встала, надеясь, что Скотт не видел этой сцены из окна гостиной. Оставив брата, она вернулась в дом.

* * *

На следующее утро Скотт первым спустился на кухню, где уже вовсю хозяйничала Мойра. Даже не спрашивая его, она поставила перед ним тарелку с яичницей на поджаренном хлебе.

– Налить тебе кофе?

– Да, я готов выпить целый кофейник!

– Так устал?

– Не то слово!

– Полежал бы еще в постели.

Она протянула ему кружку с кофе и села напротив.

– Я тоже думаю об этом, – сказала она, печально улыбаясь. – Дом кажется грустным и опустевшим, хотя мы все здесь. И потом, Ангус был моим старшим братом, моим покровителем, а теперь старшая в семье я.

– Я буду таким же, Мойра.

– Я не сомневаюсь.

– Мы ничего не будем менять в доме.

– Хорошо. Какое счастье, что вы с Кейт вернулись в Джиллеспи, и теперь все будет, как надо.

– Да. И тебе не о чем волноваться. Ты – душа Джиллеспи, и я хочу, чтобы ты оставалась ею как можно дольше.

Мойра кивнула с грустной улыбкой, и, помолчав, продолжила гораздо спокойнее:

– Что будем делать вечером? Сегодня последний день года, но думаю, ни у кого нет настроения его праздновать.

– Наверно, достаточно простого ужина. Решай сама.

– Я посоветуюсь с Кейт… и с Амели.

После последних слов, произнесенных с некоторым сомнением, повисла тяжелая пауза. Скотт посмотрел Мойре прямо в глаза, пытаясь понять, что она имеет в виду.

– Делай, как всегда, – наконец сказал он. – Если она захочет вмешаться, не спорь с ней. Думаю, ей сейчас очень тяжело.