Пламя Джой Грин

– И что это за чертова буква "Л"? – спросила Джой.

– Поделиться мнением? – Конор всем своим весом откинулся на спинку дивана.

– Валяй…

– В обоих случаях жертв наказали за их высокомерие.

– Высокомерие?

– Пускай образ действий преступников совершенно разный, – заметил Конор, – но общая фабула убийств одинаковая.

– И какая же? – Джой невольно улыбнулась и сделала еще один глоток кофе.

– Убийцы доказывают своим жертвам, что они могут дать отпор.

– Уже интересно…

– Ты сама заметила, насколько каждое убийство продумано. Если бы мы не поговорили с тем белобрысым барменом, и он не вспомнил Патрика, мы бы в жизни не вышли на него. Он спланировал каждый шаг. Нигде не ошибся.

– Спланировал, – повторила Джой, пробуя это слово на вкус.

– То, во что превратили тело Август, говорит о том же. Тщательный подход к мелочам.

– Следовательно, – Джой поставила на стол пустую кружку. – Двое чем-то обиженных людей, практически одновременно, решают нанести удар по своим недругам, причем, делают это на редкость изобретательно и профессионально.

– Как с языка сняла, – Торн также допил кофе.

– Остается буква… что она может значить? – спросила Джой.

– Кто его знает. Возможно, это заглавная буква их секты.

– Секты? Ты серьезно?

– А как еще можно объяснить появления двух совершенно разных убийц с промежутком в один день?

У Джой завибрировал телефон во внутреннем кармане куртки. Достав мобильник, она ответила на звонок.

–Да, Джерри. Что случилось?

Выслушав речь коллеги, Джой посмотрела на Конора:

– Наш красавчик покопался в прошлом Патрика и нашел старую заброшенную ферму. Раньше она принадлежала бабушке Литтла. После ее смерти он продал ферму и купил маленькую квартиру в городе.

– Детские воспоминания. Место, где ты чувствовал себя защищенным, – сказал Торн.

– Прямо в точку, Фрейд, – Джой положила деньги за кофе на стол. – Поехали. Посмотрим, где Патрик Литтл коротал детство. Возможно, нам повезет…

***

Этот мужской крик отпечатался в памяти Линдси навечно.

Она смотрела на агонию человека, мучающегося от боли, впервые оказавшись на другой стороне. В этот раз она стояла с окровавленным клинком в руках. В этот раз она смотрела в глаза ужаса, а не наоборот. Впервые за долгое время она оказалась в позиции сильного.

По стулу, на котором сидел Роман, потекла моча. Каким бы крутым он ни был, но вид отрубленной руки заставил тело среагировать. Линдси знала, что так будет. С ней подобное случалась множество раз. Даже когда ей казалось, что большей боли причинить невозможно, Архитектор находил новые лазейки, и вновь удивлял.

Крик Романа пронзал грязные стены заброшенного дома. Вибрации его голоса содрогали пустые бутылки алкоголя, кучами сваленные на полу. Но Линдси ничуть не боялась того, что к ним в гости кто-то заглянет. Это территория "Красных змей", душераздирающие крики здесь в порядке вещей. Даже полиция особо сюда не совалась. Банда Романа умело об этом позаботилась.

Держа в руках мачете, смотря на темную кровь, капающую с клинка, Линдси начинала понимать: вот оно! Вот что испытывали ее мучители. Опьяняющую власть. Полный контроль над жизнью другого человека. Превосходство! Ощущение чего-то божественного внутри себя. Нечто величественное.

Линдси взглянула на открытую рану Романа. Посмотрела на перерезанные сухожилия, разрубленные кости, разорванные мускулы. Думала, ей станет плохо, но этого не произошло. Тусклый свет фонаря через разбитое окно не давал насладиться зрелищем в полной мере. Линдси хотела направить прожектор на свою жертву, хотела запечатлеть каждый нерв, подрагивающий на лице Гонсалеса. Хотела вцепиться в этот образ боли и затолкать глубоко в себя, оставив его там навечно.

Вот почему Архитектор снимал ее истязания на пленку. Он жаждал вновь и вновь переживать эти моменты. Хотел остаться с ними навсегда.

– За что? – заскулил Роман. – Кто ты, на хрен, такая?

Парень посмотрел на свой обрубок руки, прикованный к подлокотнику стула, и со всей силы стиснул зубы. На лбу вздулись вены, изо рта потекли слюни, а из глаз крупные слезы. Линдси была уверена: он еще никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным и сломленным. Даже его грозные тату на лице, плечах и груди больше не придавали враждебного вида. Роман выглядел маленьким мальчиком, у которого забрали любимую игрушку. В данном случае игрушкой оказалась его рука.

– Пожалуйста. Умоляю, – шептал Гонсалес. – Отпусти меня. Мне нужно в больницу. Я кровью истекаю.

Линдси подошла на шаг ближе к жертве и направила острие лезвия ему в пах. Член Гонсалеса сморщился еще сильнее.

– Что? – опешил Роман. – Пр… Прошу, не надо. Я все сделаю, все расскажу! Всех сдам! Пожалуйста, только не надо!

Мачете уперлось в волосатый лобок. От прикосновения с холодным металлом Роман весь затрепетал. Казалось, он на мгновение забыл об отрубленной руке, когда на ее очередь встало кое-что другое.

– Не надо. Не делай этого…