Пламенный лед

Самойлов чувствовал, что она подавлена. Он и сам пребывал не в лучшем расположении духа, злился на нее за это странное падение, но все равно хотел приободрить. Это с Алисой после неудачных прокатов они разбегались по углам как кошка с собакой, а с Лизой все из одной миски хлебали. И грусть, и радость, и победы с разочарованиями. Макс вообще иногда не мог понять, где заканчивается он сам и начинается она, не воспринимал себя отдельно. Вот есть Лиза, и есть он, а просто Лизы отдельно от него не было, так же как и его. Простое сложение, где сумма какая-то неправильная – как ни складывай, а один плюс один все равно одним остается. А может, правильная наоборот, может, как раз так и надо.

- Ладно тебе. Сейчас уже ничего не поделаешь. Теперь надо за произвольную бороться.

- Надо, - понуро ответила она, вяло, без всякого энтузиазма.

- Да что с тобой?! – разозлился он.

Не на падение ее разозлился, идиотское падение, с выброса, который они делали десятки, сотни раз. А тут выкрутила все что нужно, почти выехала и вдруг рухнула, как пьяная. И потом, в поддержке, он чувствовал, что не так что-то. Вроде и как всегда, но что-то не так. То ли кожа влажная, то ли еще что, не понял, а может и показалось.

- Ничего.

Она подняла голову, встретилась с Максом взглядом. Он совсем близко, глаза, губы, скулы… Захотелось провести пальцами. По подбородку поцелуями, по щекам, жесткую линию рта попробовать языком, захлебываясь собственной любовью. Он беспокоился, и Лиза это видела. Понял что-то? Вот кончится Олимпиада, тогда можно будет поговорить. Потому что сейчас все равно смысла нет, какой толк, если оба они будут на взводе? Не имеет она права бросать все так, бороться должна. За прыжки, за элементы, за золото это, которого уже точно не будет. И он должен понимать, что она борется. Да она себе не простит, если бросит все. И ему не простит. Пусть даже не золото, но на пьедестал она встанет. Рядом с ним встанет. А потом… Об этом она еще успеет подумать, но не сейчас.

***

На лед с произвольной программой они выходили в конце предпоследней разминки. Четыре сильнейшие пары, в числе которых были Алиса с Алексом и Сергей с Вивианой, выступали через несколько минут после их проката, и все же этот незримый разделитель действовал на нервы. Лиза злилась и упрямо поджимала губы, в ней взвивалась спортивная злость, та самая, свойственная настоящим борцам. А она была борцом. На утренней тренировке она вела себя так, словно не было этого злополучного проката короткой, не было досадного падения. Вышла на лед, гордо расправив плечи, и вложила руку в ладонь Макса. Для них это стало своеобразным ритуалом – сделать круг, держась за руки. Неважно, была ли это самая обычная тренировка или разминка перед стартом, они брались за руки и проезжали по периметру катка. Это придавало уверенность, успокаивало, позволяло настроиться друг на друга, хотя за последнее время они, казалось, научились понимать друг друга без слов, с полувзгляда.

Этим утром Макс чувствовал ее решимость, но насколько эта решимость сильна, понял, только когда началась тренировка. Лиза вышла на лед не просто кататься, она вышла убивать соперников. Морально убивать. Такой он ее еще не видел, по крайней мере, на льду. Она походила на дьявола в женском обличии – прекрасного белокурого дьявола с обольстительной улыбкой и ангельскими голубыми глазами, затягивающими, словно омут. В ее движениях сквозила отточенная грациозная страсть, а взгляд оставался холодным, твердым, и это походило на ядерный коктейль, от которого у него закипала кровь. Он усмехнулся, поймав ее улыбку, и понял, что отступать она не намерена. Что же, он был с ней согласен.

Накануне он не стал донимать ее вопросами, а сама Лиза разговор о произошедшем заводить не спешила, отмалчивалась и о чем-то думала. Вначале Макс ее не трогал, потом попытался расшевелить, заставил одеться и пойти на ужин. Нехотя, но она все-таки собралась, а за столом даже выдавила из себя несколько кислых улыбок. Женя похлопал ее по руке и подбадривающе подмигнул, Ксюша обняла и поцеловала в щеку.

Никто так и не смог понять, что произошло…

Перед сном Макс, несмотря на наличие в команде опытного массажиста, сделал Лизе легкий массаж, размял плечи, спину, руки. Он все еще немного злился, знал, что она могла выехать с этого выброса, и не понимал, почему все бросила. Потом обнял ее, прижал спиной к груди, уперся подбородком в макушку. Ее присутствие само по себе оттесняло все остальное на второй план. За прошедший год они провели порознь всего три ночи, и он не представлял, что делал бы, окажись они вдруг в разных постелях. Рядом с Лизой все становилось проще, разочарования не казались такими уж безнадежными, проблемы гнетущими.