Плагиат. Повести и рассказы

В дальнейшем внутриполитическая борьба развивалась следующим образом: Пятый комиссар покончил жизнь самоубийством; посреди белого дня он выбежал на площадь товарища Стрункина с револьвером-шпалером наголо и, воскликнув: «Измена!!!» — выстрелил себе в голову. Причиной этого самоубийства послужил новый курс комиссара Беркута в части снабжения и финансирования строительства каланчи: будучи деятелем достаточно дальновидным, он отлично понимал, что запасов бревен, извести, кирпича, хлеба, соли, гвоздей хватит максимум на две недели хорошей работы, и поэтому решил прибегнуть к помощи недобитого капитала. Тут, конечно, среди членов ревкома опять началась дискуссия: Второй комиссар пугал возрождением товарно-денежных отношений, которые неминуемо должны будут привести к кризису перепроизводства тех же самых бревен, извести, кирпича, гвоздей, хлеба, соли; Третий комиссар опасался тлетворного влияния частного капитала на только что народившийся пролетариат; Четвертый комиссар упирал на то, что просто-напросто дело попахивает реставрацией капитализма; а Пятый комиссар, который, нужно сказать, перенес тяжелую контузию во время польской кампании двадцатого года, выскочил на площадь имени товарища Стрункина со шпалером наголо и, воскликнув: «Измена!!!» — выстрелил себе в голову.

Несмотря на разброд, к которому Первый комиссар уже попривык как ко злу неизбежному, но все же искоренимому, он призвал нового начальника городской милиции Проломленного-Голованова, происходившего из рода Проломленных Голов, и наказал ему выявить остатки глуповских богатеев, приманив их высоким процентом на вложенный капитал.

— Ничего, —  сказал он при этом. —  Пускай они себя окажут. Начальник милиции обернулся довольно скоро и доложил:

— Что хочешь со мной делай, товарищ Беркут, а капиталистов всех извели под корень; случайно выжили только специалисты.

— Это тебе не в плюс, —  с выражением отеческой суровости сказал Беркут, но, поразмыслив, решил подключить к строительству хотя бы специалистов.

Это решение также получило отповедь от ревкома: Второй комиссар отмечал, что пролетариат не нуждается в пособничестве старорежимного элемента, поскольку он — всемогущий класс и во всем способен самостоятельно разобраться; Третий комиссар указывал на то, что участие специалистов царской формации в строительстве каланчи дискредитирует новый строй; Четвертый комиссар предупреждал насчет диверсий и разного мелкого вредительства, которых, конечно, следует ожидать от бывших приспешников капитала.

Тогда комиссар Беркут распорядился возобновить городскую газету, чтобы иметь возможность более масштабно громить своих оппонентов и одновременно укреплять в глазах горожан собственную платформу. Газета начала выходить под названием «Красный патриот», однако из первого же номера была злостно изъята беркутовская статья о пользе привлечения старых специалистов и вместо нее помещен пространный материал Четвертого комиссара «Еще один гвоздь в крышку гроба буржуазной культуры», в которой он уничижительно называл Пушкина «придворным лакеем Николая Палкина на предмет ублажения галантерейных вкусов паразитирующей верхушки», утверждал, что Лермонтова «правильно застрелили», не порочь-де Россию на усладу всемирной буржуазии, клеймил Толстого как «блаженного пособника кровавого террора, развязанного царизмом против собственного народа», а также утверждал, что художественный талант есть категория «классово враждебная пролетариату, которую эксплуататоры использовали для усугубления социальных барьеров между так называемой черной и белой костью», что, положим, писать стихи может на самом деле всякий грамотный человек, особенно если он правильно подкован в политическом отношении, и в доказательство приводил поэму каменщика Бессчастного, которая заключалась следующими словами:

Счастье к нам подкралось незаметно,
Как разведчик к лагерю врага.

Беркут для отвода глаз согласился, что Бессчастный — это истинно пролетарский поэт, достойный всяческого одобрения, и даже предложил официально провозгласить его флагманом новой культуры, но Четвертого комиссара он, как говорится, прижал к ногтю, так как в «Еще один гвоздь…» удачно вкралась антисоветская опечатка: вместо «каверзной резолюции» получилась «каверзная революция»; Беркут обвинил Четвертого комиссара в перерожденчестве с уклоном в правый оппортунизм и направил его на перевоспитание к грабарям.

Третий комиссар подставился сам: он ветрено женился на золовке отпетого боевика Савинкова, что дало Беркуту основание усмотреть в этом браке опасный сговор с далеко идущими планами; в результате сорокавосьмичасового допроса Третий комиссар был совершенно изобличен и впоследствии сослан на Соловки. Что же касается Второго комиссара, то Беркут злоумышленно назначил его производителем работ на строительстве каланчи.