Плач смерти

Подхватив девушку на руки, я резко встал с земли и поставил ее рядом с собой, заботливо отряхнув подол платья. Та что-то тихо проскулила в ответ, отчаянно цепляясь за мои руки, пытаясь остановить. Ее разгоряченная кожа, румянец на щеках, частое сердцебиение могли бы вызвать пересуды среди подруг. Прикоснувшись рукой ко лбу смертной, произнес пару слов, и встревоженное выражение лица сменилось на спокойное. Она размеренно задышала и уставилась на меня своими серыми глазами.

– И это… все?

Я кивнул, продолжая удерживать завесу, скрывающую нас от чужих взглядов. Девушка шумно выдохнула и скрепила пальцы в замок, сглотнув.

– Вам было… хорошо?

– Для меня хорошо все, что дает мне сил. Ты готова?

Девушка кивнула. Разочарование окрасило ее миловидное лицо. Я завел руку за голову и скинул завесу. Вокруг нас продолжала бурлить жизнь: сновали туда-сюда дети, которые при виде моего довольного выражения лица спотыкались и с ужасом убегали в переулки; подруги смертной уставились взволнованными взглядами, но, увидев спокойное, ничего не выражающее лицо девушки, синхронно выдохнули чуть ли не с облегчением.

Девушка развернулась и направилась к ним, кинув напоследок кроткий взгляд, в котором таилась обида. Я лишь улыбнулся и пожал плечами. Развернувшись, расправил крылья и взмыл в воздух, лавируя меж верхушек деревьев, поднимаясь все выше.

* * *

Приземлившись в нескольких метрах от берега Мойрского моря, я оглянулся, пытаясь зацепиться взглядом за малейшее движение. Никого не было, лишь шелест листвы и слабое дуновение ветра, пропитанного запахом соли и морской свежести. Втянув аромат, я почувствовал себя свободным. Иногда завидовал морским существам, которые могли беспрепятственно путешествовать между континентами.

Свободные. Независимые. Умеющие брать от жизни все.

Солнце начало садиться за горизонт, освещая своими лучезарными искрами водную гладь, где играли разноцветные блики. Верхушки деревьев окрасились в желто-багровые разводы. Сделав пару шагов вперед, я прищурился и увидел вдалеке силуэт сирены, которая резвилась в воде и смеялась. Ее золотисто-янтарные волосы вторили цвету закатного солнца, а алого оттенка хвост с силой ударялся о водную гладь, поднимая брызги. Должно быть, она играла с каким-то морским существом, которое оказалось слишком прытким для того, чтобы земные создания смогли его увидеть.

Не став выжидать удобного момента, я скинул с себя одежду и зашел в воду по щиколотку, призвав магию. Сил должно хватить, чтобы завладеть разумом сирены и внушить мысль о том, что она желает мне помочь. Дымка лениво начала растекаться по глади, приближаясь к морской деве, которая в последний момент нырнула под воду, оставив после себя лишь брызги.

– Проклятье, – ругнулся я себе под нос и сделал еще пару шагов, зайдя в воду по пояс. Прохладное море приятно омывало кожу, покрывая ее мурашками. Огляделся в поиске сирены, но она пропала. Спустя мгновение я услышал всплеск воды в нескольких метрах от берега и тихий девичий смех. Магия заполнила собой большую часть берега Мойрского моря, начав уходить за горизонт, но в том месте, где мелькала сирена, оставались разводы, будто она специально образовывала заломы. Я слышал голоса морских существ, дьяволов и проклятых душ, погибших на корабле во время его крушения или утопленных морскими девами, ведомыми плотскими утехами. От их криков и боли я сморщился и сосредоточился на внутренних ощущениях, которые беглыми картинками начали мелькать в голове – скелет матроса, сжимавшего в руках саблю, морские существа, проживающие последние мгновения из-за старости, морской дьявол, которого изгнал Посейдон. Ходят легенды, что бог создавал из морской пены себе слуг, которые заключали сделки с отчаявшимися существами, в том числе смертными, и после утаскивали их тела на морское дно, пируя. Дьяволам доставалась плоть, а Посейдон забирал себе души, укрепляя армию бессмертных воинов, чтобы выстоять в битве, развернувшейся на Олимпе. Своих слуг Посейдон прозвал по́зхенсами – злобные, кровожадные твари, которых радуют штормы, крики матросов, терпящих кораблекрушение, питающиеся не только их плотью, но и болью и страданиями, что испытывают жертвы перед смертью. Порой они являлись в виде сирен, порой в виде осьминога с рыбьей головой. Узнать их можно лишь по одному признаку – по́зхенсы напевали устрашающую песню, которой заманивали на морское дно, и при этом вокруг их тела шла рябь, будто они не могли определиться, какой образ выбрать.

Очередной всплеск воды заставил обернуться и усмехнуться. В нескольких метрах от меня по шею в воде проплывала сирена, в алых глазах которой застыл интерес. Она медленно приближалась, синхронно двигая руками и хвостом, придававшим каждому ее движению изящество и грацию, неподвластные ни одному земному существу. Я сделал пару шагов назад, чтобы чувствовать твердую землю под ногами. Сирена скользила по мне взглядом с усмешкой на губах, а когда он задержался на торсе и устремился ниже, морская дева довольно улыбнулась и облизнулась.