Плач под душем

Из-за двери кабинета Ольги пробивалась узенькая полоска света. Я замерла, не двигаясь, как вкопанная. Кроме света, до меня донеслись приглушённые голоса. Там были люди. Стараясь раствориться в воздухе, со всей максимальной осторожностью я приблизилась к двери. Заглянула в замочную скважину. В узкоеограниченное пространство было видно совсем немного, но… Я увидела Ольгу, нервно расхаживающую по комнате. Красная, с растрёпаннымивзъерошенными волосами, она выглядела жалкой и взволнованной одновременно. Ольга выглядела так, словно её подняли с постели. Я никогда не видела её одетой так небрежно. На ней была чёрная мятая юбка и какая-то жуткая старушечья зелёная кофта. Не причёсанная, не накрашенная, с перекошенным красным лицом, Ольга выглядела на все шестьдесят, и была просто перепуганной старой женщиной, а не директором крупной фирмы! Я никогда не видела её такой! Мне захотелось взглянуть на человека, сумевшего довести её до такого состояния. К сожалению, сделать это было невозможно. Кто бы ни был тот человек, он (или она) находился вне досягаемости замочной скважины. Очевидно, он сидел в глубине кабинета, на диване, потомучто, расхаживая, Ольга всё время поворачивалась туда. Она что-то говорила. Прижавшись ухом к двери, я сумела разобрать кое-какие отрывки.

– Я не хочу обэтом даже говорить! Чушь собачья! Мы никогда не будем в одной лодке! Нет такой цены… Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю… Теперь я, а не ты, буду ставить условия! Я! А не ты! Надеюсь, ты сумеешь меня правильно понять. Мы будем сидеть столько, сколько нужно, хоть до утра, пока полностью не договоримся! Все это чушь! Сплошная чушь! И нечего повторять! Что ты так на меня смотришь?! Я спрашиваю: что ты так на меня смотришь?!

Человек, находившийся в кабинете вместе с ней, молчал. Мне ужасно хотелось услышать его голос. Кто он? С кем эта дряньвела какие-то дела? Что происходило там, за закрытой дверью? Ночью? Очевидно, она вела дела не только с Гароевым, но и с кем-то ещё. Эта дрянь творила за моей спиной страшные вещи! Тем больше была необходимость просмотреть её личные файлы. К сожалению, я понимала: мне не удастся сделать это сегодня ночью. Что ж, никто не помешает мне вернуться через несколько дней (вернее, ночей). Кажется, я прекрасно освоилась с ролью взломщика. Голоса стихли. Теперь Ольга просматривала какие-то бумаги. Стоя посреди комнаты с кипой белых бумаг, она внимательно просматривала каждую.

– Ну и что? – отбросив последнюю, она снова повернулась вглубь, где был диван, – вложения здесь принадлежат не только… ты просто забываешь обэтом! Не надо смотреть на меня такими бешеными глазами! В конце концов здесь, кроме нас двоих, никого нет, и я могу говорить открытым текстом! Почему ты считаешь лишним устроить маленькую автомобильную катастрофу? Я ненавижу эту дрянь! Она вечно сует нос в мои дела, лезет самым нахальным образом! Ты думаешь, только мы с тобой в курсе? Она тоже всё знает! Может, через пару дней она донюхается до всего остального! Эта сука лезет напролом! Я её ненавижу! Если ты не хочешь в этом участвовать, ладно! Я сама её уберу! Найду способ! Жаль только, что она не водит машину… но ничего, можно придумать другое! Я уберу её рано или поздно! Дрянь, наглая, вульгарная, молодая, считает, что во всём умнее меня! Кроме того, ей принадлежит половина вложений, а, значит, она имеет право на половину доходов! Мы должны решить этот вопрос раз и навсегда! Мир только выиграет, если в нём не будет Тимошиной! Таких, как она, на каждом углу миллион! Так что никакой печали не будет! О ней даже плакать некому! Что ты молчишь?

Всё во мне замерло. Она предлагает меня убить. Потеряв равновесие, я стукнулась о ручку двери. Ольга насторожилась, повернулась, потом медленно пошла к двери… Вне себя от ужаса, я пулей вылетела из офиса. Я пришла в себя только во дворе. Она собралась меня убить и даже решила нанять убийцу! Да, но человек, который был с ней, возражал против моей смерти! Кто? И почему? Я не видела его, не слышала голос… о чём я могла донюхаться? Какую тайну прикрывала скромная вывеска туристического агентства «Магнолия»? Какие доходы она не хотела со мной делить? Что мне делать теперь?

Мучаясь, я бесцельно плелась по ночным улицам…Так, в темноте, блуждая одна посреди заснувшего города и пытаясь бежать неизвестно куда, я позвонила подруге и удивилась, услышав её голос в темноте… я дошла к её дому пешком, бесконечно шарахаясь от тёмных теней, мнившихся в подворотнях и замирала от ужаса каждый раз, слыша в тишине отпечаток собственных тревожных шагов. Есть две степени ужаса… Первая: женщина одна, ночью, на улице… И вторая: женщина, предпочитающая бежать ночью по улице, в одиночестве и темноте, лишь бы упиться до предела чувством страшной тревоги – для того, чтобы не идти домой. Так, растворяясь в непонятных мирах (внешнем и внутреннем), тех мирах, которые не способны состыковаться, я металась от всех теней, и от собственной тени тоже, с ощущением камня (или гранитной плиты), нависшего надо мной…