Плач по мечте

— Потому что хочу, чтоб вся эта шайка во главе с Меченным подохла! — Детка зло сверкнул глазами. — Эта сволочь сестру мою убил. Она аптекарем работала. А эти подонки решили морфия достать. Ну и нагрянули, когда она аптеку закрывала. Она была единственным моим близким человеком после того, как мама от тифа в тридцать первом умерла. Меня воспитала. На ноги поставила. Я в этой банде уже почти три года. Шанса отомстить не представлялось. А тут прям удачу словил в твоем лице, легавый!

 

— Слышь, а звать тебя как? — Артем приподнялся с кровати.

 

— Серега, — ответил Детка и жестам показал, чтоб Артем сел на место.

 

— Слушай, Серега! — Артем послушно сел. — Я не мент… не мусор… не легавый, короче. Понимаешь, там мои родные. Там мама и… любимый человек. И сейчас они могут… — он тяжело сглотнул, — они могут погибнуть. Я себе этого не прощу. Понимаешь? — он с надеждой посмотрел на Серегу. — Если ты не поможешь, то погибнут очень хорошие люди. Ты должен меня выпустить!

 

— Ага, — нахмурился Серега, — а если ты врешь? Если ты это говоришь, чтоб выбраться, золото еврейское грабануть и смыться? Меня потом из-за тебя они на куски порежут.

 

— Да нет никакого золота, Серег! Нет и не было! — крикнул в сердцах Артем.

 

— А чо ты врешь, что там твоя родня? Ты на еврея не похож, — прищурился Серега. — Врешь, как про Ростов?

 

— Так я и не говорил, что еврей, — вздохнул Артем. — Мама Роза мне не родная мать, но она… она позаботилась обо мне. Приютила. Как к родному ко мне. Серег! Решайся, парень! Время уходит!

 

— Йех! — махнул рукой Детка. — Была не была! Нравишься ты мне, Пси… Или как там тебя в миру?

 

— Артем, — кивнул Артем, — я побегу к бараку, а ты дуй до милиции. Объясни ситуацию. Скажи, чтоб к оврагу ехали. Срочно!

 

Серега встал, отодвинул от двери стул и открыл ее.

 

— А Меченый врет, — сказал он на прощание. — У него этот шрам с детства. Ему на катке коньком по лбу попали.

 

Но Артем его уже не слушал. Он бежал по темным ночным улицам, спотыкаясь о бордюры, перемахивая через заборы и продираясь через кусты.

 

Как только он вышел на знакомую дорогу вдоль деревни, ветер донес до него запах гари. Овраг был освещен ярким светом. Барак горел, как огромный костер. Пожар сопровождался страшным гулом огня, треском горящего дерева и грохотом падающих балок. Был слышан громкий плач женщин, грубая мужская брань и звуки драки.

 

Артем сбежал по узкой дорожке и рванул было к бараку, но его остановил голос из кустов.

 

— Артемка! — в кустах сидел перепачканный сажей и испуганный Родик. — Ты вернулся?

 

— Где Роза и Давид? — задыхаясь, кинул ему Артем.

 

— Додька, видел, к реке побежал. Тетя Роза кричала ему, шобы ховался. А сама до деревни за мужиками побегла. Вона деревенские с бандюганами счас бьются, — рассказывал Родька, громко шмыгая носом.

 

— Так… Ты тут сиди. Не вылазий. Счас милиция подоспеет. Я за Давидом. Розу увидишь — скажи, чтоб к бараку не ходила. Пусть навстречу милиции лучше идет.

 

Артему было наплевать, что тонкие ветки деревьев хлещут его по лицу, а острые сучья втыкаются в кожу. Он выскочил на поляну и сразу увидел Давида. Тот сидел на полуразрушенных ступеньках беседки. Его рубашка была порвана на груди, а один из рукавов обгорел. На руке был сильный ожог, губы разбиты, а на скуле красовался огромный синяк. Давид сидел на ступеньке, чуть покачиваясь, смотрел куда-то в темноту и прижимал к груди обгоревший футляр со скрипкой.

 

— Давид! Родной! — Артем подлетел к нему. Давид вздрогнул и отшатнулся. — Это ж я, Артем! Узнаешь? Все будет нормально, Додь! Сейчас приедет милиция, и все закончится, — он сел рядом с Давидом и обнял его за плечи.

 

Давид смотрел на него глазами, полными ужаса и отчаяния, и испуганно кивал головой.

 

— З-Зойка… — прошептал он, — они вломились до ней в комнату… Она т-так кричала, — заикался он. — А потом затихла. Они… они ничего не нашли. П-потом стали кидать бутылки. Я пытался… Но она… она задохнулась.

 

— Суки, — прошипел сквозь зубы Артем.

 

— Дядя Фима… Помнишь, он просил починить ему дверь? — Давид размазывал по лицу черные от гари слезы. — Ее заклинило. Он не смог открыть и сгорел. Мама побежала до деревни. Потом пришли Семен, дядя Женя и Константин Иванович. А я скрипку вон… — Давид протянул Артему обгоревший футляр. — Там огонь… а я руки тяну… а там… так жарко… я… — Давид задохнулся слезами и уткнулся в плечо Артема.

 

— Все кончилось, Додь… Теперь все будет хорошо! Главное — что Роза и ты живы. Теперь мы заживем, — Артем гладил его по спине. — Я нашу фотку на стенку шкафа прикрепил. Твой отец купит эту квартиру, затеет ремонт и отодвинет шкаф. А там, прикинь, — Артем поднял голову Давида и улыбнулся. — А там наша фотография. Он обрадуется, что увидел сына и…

 

— Опа! — раздалось из темноты. — Картина маслом. Шерочка с Машерочкой, — из-за деревьев показалась низенькая фигура Меченного и еще четырех парней из банды. Среди них Артем узнал только Пысу. — Вы уж извиняйте, что помешали вам миловаться, — Меченый криво ухмыльнулся. — Ну, чо? Скрипач, а сбацай нам на своей скрипке Мурку.