Плач

Маккендрик протянул руку из-под одеяла и схватил мою. Его рука была твердой и мозолистой — рука человека, который трудился и воевал, — но горячей и липкой от пота.

— Это они убили мастера Грининга? — спросил он.

— Да, и его подмастерье Элиаса.

Рука Джеймса сжала мою крепче, а его глаза открылись, голубые и ясные. Он уставился на меня.

— Элиаса? Мы думали, он предатель.

— Нет, это был не он, — ответил я, а про себя подумал: «И не ты».

Маккендрик отпустил мою руку и со стоном откинулся на подушку.

— Значит, это мог быть только Кёрди, Уильям Кёрди, которого мы считали такой искренней душой…

Да, подумал я, а Кёрди мертв и не может сказать, кто был его хозяин. Его убили люди Рича.

Умирающий вновь посмотрел на меня и спросил:

— Ты один из нас?

— Один из кого?

— Из братьев. Верующих в новые небеса и новую землю. Тех, кого наши враги называют анабаптистами.

— Нет, я не из ваших.

Плечи Джеймса поникли, а потом он сурово посмотрел на меня:

— Я вижу это среди видений, которые меня посещают. Великое предвидение, будущее Содружество, где всё делят поровну в природной щедрости и мирно поклоняются Христу. Никаких властителей, никаких воюющих стран, все люди живут в гармонии… Это мне приснилось или я в самом деле видел небеса, как ты думаешь?

— Думаю, приснилось, учитель, — печально ответил я. — Но не знаю.

Чуть погодя Маккендрик впал в беспамятство и еле дышал. Я встал, и мои колени хрустнули. Узнав то, что мне было нужно, я медленно вернулся в главную палату, где Гай писал что-то за столом у дальней стены.

— Он снова лишился чувств, — вздохнул я. — А может быть, уснул, и ему снятся чудесные сны… Для него ничего нельзя сделать?

Малтон покачал головой:

— Мы, медики, знаем признаки наступающей смерти.

— Да. — Я вспомнил, как Сесил сказал мне про королевских врачей, которые говорили, что король не протянет долго. — Спасибо, что позвал меня, Гай. И еще кое-что. Когда… Когда он умрет, для больницы будет безопаснее, если его похоронят под другим именем. Его разыскивают в связи с возможной изменой.

Врач посмотрел на меня и сказал с тихой страстью:

— Каждый вечер я молюсь, чтобы этот не известный мне ужас, в который ты вовлечен, поскорее закончился.

— Спасибо.

Я покинул больницу и, вернувшись домой, послал лорду Парру записку, сообщая, что шотландец нашелся и что шпионом был не он. На следующее утро, очень рано, меня разбудил Броккет с двумя полученными на рассвете записками — одна на дорогой бумаге с печатью королевы на красном воске, а вторая — сложенный обрывок от Гая. В первой говорилось, что этим утром я опять нужен в Уайтхолле, а во второй — что Маккендрик ночью умер. И снова мой друг подписался только именем.

Глава 32

И вот на следующее утро я взял лодку и поплыл в Уайтхолл. У меня не было новостей для лорда Парра о том, что могло случиться с книгой королевы, и я понимал, что теперь, когда весь кружок Грининга пропал, их, скорее всего, уже не будет никогда.

По пути к причалу Темпл я зашел в контору сказать Бараку, что меня сегодня не будет и я не знаю, как долго. Мой помощник был один — Николас и Скелли еще не пришли, — и я позвал его к себе в кабинет.

— В Уайтхолл? — спросил он.

— Да. Вчера вечером я нашел Маккендрика. — И я рассказал Джеку, что случилось в больнице.

— Значит, шпионом был мастер Кёрди, — протянул он.

— Похоже на то, — вздохнул я. — Я зашел в тупик.

— Тогда оставьте теперь это политикам, — проворчал Барак. — Вы сделали все, что могли.

— Не могу избавиться от чувства, что я подвел королеву.

— Вы сделали все, что могли, — раздраженно повторил Джек. — Вы рисковали жизнью.

— Знаю. И твоей, и Николаса.

— Вот и покончим с этим. Если королева Екатерина падет, то по своей собственной глупости.

* * *

Я снова прибыл к Общей пристани, где лодки перевозчиков толкались за место у причальных тумб с лодками, привезшими свежезарезанных лебедей для королевского стола и рулоны тонкого шелка. Причал сильно выдавался в реку, поэтому разгрузка шла даже в отлив. Впрочем, сейчас был почти полный прилив, отлив только-только начался, и грязная серая вода плескалась у каменных нижних ступеней. На мгновение мне подумалось о бедном Питере Коттерстоуке, упавшем в реку в холодный осенний день. Я сошел с лодки и, запахнув робу и поправив на голове шапку, посмотрел в направлении Королевской пристани. Там из-за длинного красного кирпичного фасада дворца виднелось ярко раскрашенное двухэтажное здание. Оно заканчивалось выстроенным над водой великолепным каменным навесом для лодок. К нему направлялась баржа: гребцы налегали на весла против приливного течения, а на корме сидел человек в темной робе и шапке. Я узнал плоское лицо и раздвоенную бороду — это был секретарь Пэджет, начальник шпионов, один из немногих, кто знал, действительно ли посланник папы по имени Бертано находится в Лондоне.