Плач

— Я помню, как переживал Воуэлл во время перепалки Эдварда и Изабель на инспекции, — сказал я. — Он был, очевидно, расстроен их поведением.

— Но я не считаю себя вправе пойти и допросить его.

— Вы читали отчет коронера. И если поведение Изабель теперь представляет угрозу для нас обоих… — Я приподнял брови.

— Пустые угрозы сумасшедшей женщины. — Филип тяжело вздохнул. — Дайте мне хорошенько обдумать это, Мэтью. Дайте помолиться.

Я бы предпочел, чтобы он немедленно пошел в дом Коттерстоука и взял меня с собой, но как я мог настаивать? И я встал.

— Когда решитесь, дайте мне знать, — попросил я Коулсвина. — И давайте будем держать друг друга в курсе всего в этом деле, что может касаться нас — персонально.

Он поднял голову и пристально посмотрел на меня своими голубыми глазами:

— Да. Обещаю.

Глава 31

Прошло еще несколько дней без новостей, а потом, в пятницу, я зашел к казначею Роуленду, но узнал, что он на совещании. В понедельник я снова заглянул к нему, и на этот раз клерк сказал мне, что его нет, хотя, проходя мимо окна казначея по пути к нему, я заметил через приоткрытые ставни его длинную фигуру в черной робе, склонившуюся над письменным столом. Когда я вышел, ставни были уже закрыты, и я с долей тревоги подумал, уж не избегает ли он меня.

В тот день в трапезной я обедал с другим барристером, которого немного знал, — он собирался днем нанять лодку и провезти свою семью до Гринвича и дальше. Как и сказал мне Роуленд в прошлом месяце, фактически все королевские корабли, пятьдесят или около того, должны были прибыть в Темзу, чтобы выстроиться в линию от Грейвсенда до Дептфорда: вдоль этой линии проплывут суда адмирала. Королевские корабли уже начали прибывать.

— Говорят, «Великий Гарри» уже бросил якорь у Дептфорда, — сказал мой коллега. — Соберутся все корабли, что в прошлом году были в Портсмуте и выпроваживали французов.

— «Мэри Роуз» не будет, — заметил я.

— Боевые потери, брат Шардлейк, — сказал мой собеседник напыщенно, — боевые потери.

* * *

Во вторник, десятого, в конце рабочего дня я предложил Бараку и Николасу выпить в конторе по кружке пива. Скелли уже ушел домой. Мысли о пропавшем «Стенании» все еще постоянно гудели у меня в голове, и я подумал, что разговор с двумя посвященными в это дело может открыть мне какие-нибудь перспективы. Джек спросил, не слышно ли чего-нибудь из дворца.

— Уже неделю ничего не слышно, — вздохнул я.

Мой помощник покачал головой:

— А книга по-прежнему у кого-то. Но у кого и почему эти люди не показывают ее королю, если они хотят навредить реформаторам?

— Хотел бы я знать! — развел я руками.

— И этот Бертано, — добавил Николас. — Он уже должен быть здесь, если Лиман говорил правду. — Он вздохнул, и его зеленые глаза на мгновение обратились куда-то внутрь.

В ту же ночь, когда Лиман был застрелен, лорд Парр унес его тело — студенты, к счастью, не вернулись до утра. Я не сомневался, что Овертон, как и я, никогда не забудет лица бывшего стражника, чья голова внезапно разлетелась на куски у нас на глазах.

— Нам известно теперь, что книга была у анабаптистов, — сказал я. — И Лиман был прав: среди них имелся шпион: кроме них, никто не знал про «Стенание». Это был или Кёрди, который теперь мертв, или Маккендрик, который в бегах. Или они оба. И кто бы это ни был, они работали на кого-то при дворе, не иначе.

— На кого-то из больших людей, — согласился Барак. — Но остается вопрос, на кого именно и почему они еще не раскрыли свои карты. — Он вопросительно посмотрел на меня: — Вы по-прежнему исключаете Рича?

— Я никогда не исключаю Рича. Но кто бы это ни был, ждать им опасно. Как только эта книга попала им в руки, их долг был отнести ее королю. А если похитивший хочет вызвать гнев Генриха и таким образом помочь успеху переговоров с Бертано, лучше всего было бы отдать ему книгу как можно скорее.

— Если этот Бертано вообще существует, — заметил Джек. — Мы даже в этом не можем быть уверены. А если такой человек и есть, я по-прежнему уверен, что король никогда не откажется от главенства над Церковью.

— Лорд Парр думает, что прибытие в Англию кого-то вроде него совпало с переменой в поведении некоторых членов Тайного совета. И на Чаринг-кросс зарезервирован дом, явно охраняемый стражей короля.

Николас согласился с Бараком:

— В таком случае наилучшее время, чтобы показать книгу, конечно, упущено. А я слышал, королева играет значительную роль на церемонии в честь французского адмирала. Это знак того, что она снова в милости.

Джек хмыкнул:

— Томас Кромвель был на вершине своей власти, когда вышел из милости. Он стал графом Эссекским, а через несколько недель его бросили в Тауэр и казнили.

Овертон покачал головой:

— Что за человек король? — Он задал этот вопрос тихо, несмотря на безопасность моей конторы.