Плач

— То доставят мне. — Сесил потрогал одну из родинок у себя на лице. — Лорд Парр любезно выделил мне много золота, чтобы смазать эти колеса.

— А что, если книги отправят из Бристоля, или из Норвича, или вообще на маленькой лодке, тайно отплывшей из какой-нибудь бухты?

— Тогда мы ничего сделать не сможем, — уныло проговорил дядя королевы и посмотрел на меня. — Я могу предвидеть, что какая-то радикальная группа пошлет записи Анны Эскью за границу Бойлу или кому-нибудь вроде него, чтобы напечатать и тайком ввезти обратно в Англию. Но «Стенание»?.. Если хоть немного подумать, очевидно, что его печать и распространение не принесет ничего, кроме вреда королеве.

— Я косвенно сталкивался с фанатизмом, — ответил я. — Эти люди могут активно стараться завербовать сторонников в тех местах, откуда можно получить секретную информацию, особенно такую, которую можно будет опубликовать. Они даже могут понимать, какой вред способны нанести королеве, но их это не очень волнует, если они считают, что их действия могут поднять народ на восстание.

И снова в помещении повисло молчание. Я тихо продолжил:

— У нас по-прежнему есть две нити, не отработанные до конца, и обе критические. Два человека. Кто такой Стайс, человек с поврежденным ухом, и на кого он работает? И кто такой, черт возьми, Гуроне Бертано?!

— Имя Бертано никому не известно, — ответил Кранмер. — Хотя, как вы знаете, есть что-то, какая-то инициатива, вращающаяся только среди близких к королю религиозных традиционалистов. Понятия не имею, может ли она иметь отношение к этому человеку. Но могло случиться так, что кружок Грининга завладел еще одной, третьей тайной — именем и задачей этого человека. Но от кого они могли об этом узнать?

— Это имя определенно перепугало Элиаса.

— Мы не смеем проводить расспросы слишком явно, милорд архиепископ, — сказал лорд Парр. — Если этот Бертано связан с какими-то тайными махинациями консерваторов и я или брат королевы начнем спрашивать про это имя, нас могут спросить, где мы его услышали.

— А тот, другой человек, с поврежденным ухом, — сказал Сесил. — Мы знаем от пажа, что он работает на кого-то при дворе, кого-то, кому нужны сведения против королевы, и этот человек участвовал в первом покушении на Грининга. Если его разыскать, он может оказаться ключом ко всему этому делу.

Парр начал шагать туда-сюда, и его тело напряглось от усилий.

— Все большие люди королевства имеют большое окружение и шпионов, — заметил он.

— Мне также показалось странным, что Милдмора не арестовали сразу после того, как узнали, что он рассказал о пытках Анны Эскью, — согласился с ним я.

Королева проговорила сдавленным голосом:

— Из того, что вы поведали моему дяде, Мэтью, я поняла, что сэр Энтони Кневет был недоволен незаконными пытками той несчастной женщины и что он сказал, что доложит о них королю?

— Да, Ваше Величество.

Екатерина тяжело вздохнула:

— Помню, как-то я ужинала с королем недели три назад. Нас прервали, сказав, что сэр Энтони настоятельно просит его принять по конфиденциальному вопросу. Король рассердился и сказал, что хотел спокойно поужинать, но посланник настаивал, что дело очень важное. Я вышла, и ввели сэра Энтони — Его Величество в тот вечер совсем не мог ходить. — Она снова вздохнула, чтобы успокоиться. — Какое-то время они пробыли вместе, а потом сэр Энтони вышел, и король позвал меня обратно. Он ничего не сказал про эту встречу, но казался встревоженным, несколько взволнованным.

Лорд Уильям сказал:

— Даты определенно совпадают. Да и зачем еще мог приходить Кневет?

Королева продолжила:

— Могу вам сказать. Если Рич и Ризли пытали Анну Эскью по своей инициативе или по приказу сверху — от Гардинера или Норфолка, — если они совершили такую противозаконную жестокость над женщиной, честь короля была бы оскорблена. Им пришлось бы поплатиться за это. В самом деле, это случилось вскоре после того, как король выдвинул свой план ложных обвинений против меня со стороны Ризли, дабы его унизить.

Она вся напряглась, словно охваченная пережитым тогда страхом. Я давно знал, что Екатерина смотрит на Генриха любящими, снисходительными глазами, хотя для меня он был жестоким чудовищем. Однако было также известно, что король придавал большое значение традиционным рыцарским ценностям, и такой человек мог быть шокирован пыткой благородной женщины, хотя и не видел ничего предосудительного в том, чтобы сжечь ее заживо.

— Это может объяснить, почему Милдмору ничего не было, — задумчиво сказал я. — И я помню, что у Рича был встревоженный, обеспокоенный вид на сожжении. — Я криво усмехнулся. — Может быть, он чувствовал возмущение короля, как и Ризли.

Лорд Парр согласно кивнул:

— Да, мой племянник говорит, что в последующие дни Рич и Ризли были подавлены на заседаниях Совета. Хотя, как я сказал, теперь они оживились.

— Но решились ли бы они на убийство печатника и кражу тех книг? — спросил Сесил.