Питбуль

— Она была беременна?

Томас кивнул.

Элоиза посмотрела на убитую и прикрыла рот рукой.

Живот у женщины не выступал, но был и не совсем плоским.

— Ты уверен? — спросила Элоиза, не убирая руки ото рта. — Ни в одной статье ничего об этом не говорится.

— Об этом говорится в полицейском отчете, — сказал Томас. — Она была на пятом месяце, ребенок погиб. Прессе об этом не сообщали.

Элоиза снова посмотрела на фотографию и представила, как Ян находит свою дочь в таком виде. Да как вообще можно жить дальше после такого кошмара?

Она поднесла стакан ко рту и залпом осушила его.

— Кто был ее парнем? — спросила она и поставила стакан на стол. — Кто отец ребенка?

Элоиза взглянула на Томаса.

Ответ она знала еще до того, как он открыл рот.

— Рене Декер, — сказал он.

48

Подковы стучали по асфальту, и сотни всадников в черной форме ехали вдоль гавани с длинными копьями в руках. Военный оркестр Сеннерборга задавал ритм на площадке впереди, а кафе и рестораны вдоль береговой линии были переполнены людьми.

— Простите, я вас едва слышу. — Элоиза заткнула пальцем одно ухо и прижала трубку к другому. — Что вы говорите?

— Он совсем не в себе, — повторила Рут. — У меня еле получается до него достучаться.

— Но он в порядке?

— Да, он в кои-то веки пообедал и, похоже, болей у него сейчас нет. Сидит смотрит телевизор, хотя на самом деле он где-то далеко.

— Хорошо, но… Вы можете сделать мне одолжение, Рут? Скажите ему, что я скоро вернусь и что я обязательно все улажу. Ему больше не нужно беспокоиться.

Элоиза повесила трубку и повернулась к Томасу.

— Что происходит? — спросила она, указывая на лошадей.

— В городе турнир, — сказал Томас.

— Что это такое?

— Ну, что это такое в принципе? — спросил он, глядя на толпу. — Это своего рода современная версия рыцарских турниров Средневековья. Проводятся каждый год. Но копьем нужно не сбить противника, а попасть в маленькое кольцо, и тот, кто соберет больше колец, побеждает. Или что-то в этом роде. На самом деле я не совсем понимаю это, но я знаю, что самое главное в состязаниях с кольцами — не лошади, а пиво, сосиски и карусели вот здесь, на турнирной площадке. — Он указал на большую площадь.

Элоиза улыбнулась.

— Ты говоришь как настоящий туземец.

— Да, я даже начал говорить «Мойн».

— Только не это!

— Да. Все так говорят на юге!

Элоиза запрокинула голову и засмеялась, а Томас обнял ее.

— Пойдем поедим чего-нибудь, — сказал он, показывая на только что освободившийся столик на двоих возле небольшого итальянского ресторанчика.

— Меня мучает совесть, — сказала Элоиза, когда официант принял заказ. — Я только что увидела совершенно ужасающие фотографии дочери Яна, и все же мне почему-то стало легче.

— Легче?

— Да.

— Почему?

— Потому что последние несколько дней я боялась, что он окажется совсем не тем человеком, за кого я его принимала.

Томас взглянул на нее, нахмурившись.

— Почему же ты так боялась этого? В конце концов, ты ведь его не так давно знаешь.

Элоиза глубоко вздохнула и помедлила с ответом. Она покачала головой.

— Я не знаю. Наверно, это все тоже какая-то чепуха.

Она перевела взгляд на замок Сеннерборг, видневшийся вдали у пристани.

— Красиво, правда?

Томас продолжал испытующе смотреть на Элоизу.

— Кажется, этот замок построил Вальдемар Великий, — сказала Элоиза. — Правильно я помню?

— О чем ты мне не рассказываешь? — спросил Томас.

Она перевела взгляд на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Что-то изменилось с нашей последней встречи, и речь не о нас. В чем же дело?

Элоиза опустила глаза и вздохнула.

— А мы не можем просто остаться в той временно́й петле, в которой находились последние два дня? — спросила она.

— О какой временно́й петле ты говоришь? — Томас вопросительно покачал головой. — Мы с тобой здесь и сейчас. Что ты от меня скрываешь?

Элоиза глубоко вдохнула и медленно выдохнула, глядя на море.

— С момента, когда ты последний раз видел меня, со мной… со мной случилась беда. — Она повернула голову и встретилась глазами с Томасом. — Мое сердце разбито.

Элоиза видела, что он всматривается в ее лицо. Он ничего не говорил, только наблюдал.

— Это тот репортер из Кристиансборга?

— Что? Нет! — Элоиза нахмурилась и покачала головой. — Нет! Это… он… это не из-за любви.

— Тогда кто же?

Элоиза сползла немного на стуле и встретилась с ним глазами.

— Мне нравится, что тебе нравился мой отец.

— Он был хорошим человеком, — кивнул Томас.

— Нет, — сказала Элоиза, слегка покачав головой, — не был.

Ее взгляд скользнул по лицу Томаса, и она грустно улыбнулась.

— Я завидую тебе, что ты помнишь его таким.

Брови Томаса сошлись на переносице, а рот открылся в немом вопросе.