Питбуль

— Потому что у меня здесь нет никаких полномочий. Это вне моей юрисдикции, и если кто-нибудь узнает, что мы с Рудом занимаемся расследованием уголовных дел, которые относятся к компетенции полиции Южной Ютландии, я могу потерять работу. Так что лучше, чтобы тебя здесь сейчас не было. Слишком много поваров бульон испортят, знаешь ли.

Элоиза кивнула и достала ключи от машины.

— Что будешь делать? — спросил Шефер. — Полетишь домой?

— Нет, я собираюсь повидать своего старого друга, главного редактора одной из местных газет. Я позвонила ему по дороге сюда и попросила выяснить все возможное об убийстве Бьянки Фишхоф.

— Хорошо, — кивнул Шефер. — Позвони, если что-нибудь найдется, хорошо?

Элоиза проследила глазами за Рудом Йохансеном, который нес в дом картонную коробку.

— Вы вечером поедете в Копенгаген или как? — спросила она.

— Нет, нам здесь потребуется какое-то время.

— Хорошо, тогда возьми вот это. — Элоиза достала из сумки ключ от дома в Гердасминде и протянула его Шеферу. — Мне уже не нужен дом, который я сняла, так что переночуйте там, если хотите. Места предостаточно. Адрес я тебе пришлю.

Шефер взял ключ.

— А как же ты? — спросил он. — Где заночуешь?

— У друга.

Шефер поднял бровь.

— У друга-редактора?

— Да.

— Ладно, — он маслено улыбнулся и положил ключ в карман, — приятно провести время!

47

Элоиза просматривала статьи на «Инфомедиа». Убийство Бьянки Фишхоф, по-видимому, освещалось в 1998 году всеми газетами, а бульварная пресса устроила настоящий фестиваль, подробно описывая Бойню на улице Брандта, как они это окрестили.

— Нет, ты послушай, что здесь написано, — сказала она, глядя на Томаса, который только что появился в дверях. — «Установлена личность женщины, убитой в Сеннерборге в ночь со 2 на 3 апреля. Об этом говорится в пресс-релизе полиции Южной Ютландии, поступившем в «Ритцау». Пострадавшей оказалась Бьянка Фишхоф, двадцати двух лет. Фишхоф была студенткой второго курса колледжа медсестер в Сеннерборге и была убита в ночь на среду на этой неделе, получив не менее тридцати семи ножевых ранений от неизвестного преступника, ворвавшегося в квартиру, где она находилась одна. Ранним утром в пятницу 5 июня отец погибшей обнаружил ее тело и забил тревогу». О боже!

Элоиза посмотрела на Томаса.

— Я читал это, — кивнул он. Он подошел к столу, за которым сидела Элоиза, и, поколебавшись, положил перед ней коричневый бумажный конверт. — Вот!

Элоиза подняла на него глаза.

— Что такое?

— Тут то, что ты ищешь. Подробности убийства.

Элоиза нахмурилась.

— Но как?..

— У меня есть источник в полиции. — Томас повернулся и открыл буфет. — Наверно, я налью нам чего-нибудь покрепче?

— Да, спасибо, — сказала Элоиза. — Источник, говоришь?

— Да, и этот источник понимает, как можно ограничить карьерный рост в связи с приоритетным доступом к документам.

В одной руке он держал два толстых хрустальных стакана, а другой наливал в них коньяк.

Элоиза подняла бровь.

— А ты с ней встречаешься?

— Нет, мы никогда не встречались.

— Значит, ты с ней спишь?

Он слегка пожал плечами и повернул руки ладонями вверх.

— Спал. В прошлом.

— А ты… что? Просто попросил ее достать тебе документы? Вот так запросто?

— Да. — Томас протянул один бокал Элоизе. — Но это только для справки. Не надо упоминать это в статье и рассказывать своему другу-полицейскому из Копенгагена, как ты получила доступ к материалам, ладно?

— Это вот та Джессика Рэббит? Ты встречаешься с этой рыжей грудастой?

— Мы не встречаемся. — Томас сел напротив и поднес свой стакан к стакану Элоизы. — Но мне чрезвычайно приятно, что ты так ревнуешь.

Элоиза опустила глаза и улыбнулась.

Она потянулась к конверту.

— Подожди! — сказал Томас, кладя ладонь на ее руку. — Пока ты его не открыла, я должен предупредить, что в этом конверте есть такое, что будет трудно забыть, один раз увидев, хотя и захочется.

— Что бы там ни оказалось, я видела вещи и похуже, — сказала Элоиза, и это были не просто слова.

Она открыла конверт и высыпала содержимое на стол.

Хотя изображения были плохого качества, вид крови огорошивал.

Это были фотографии, сделанные полицией в гостиной, на полу которой лежала Бьянка Фишхоф — или то, что от нее осталось. На ней был черный бюстгальтер. Больше на теле не было одежды, но оно было залито кровью. Длинная веревка была обмотана вокруг шеи, а позади по полу тянулись кровавые следы, как будто ее тащили по комнате.

По всему телу были видны колотые раны — большие открытые порезы. На лице, на руках. На груди и животе.

Томас был прав. Элоиза никогда не сможет стереть эти образы из памяти.

— Ты когда-нибудь видела фотографии Шарон Тейт? — спросил он.

— Жены Полански? — спросила Элоиза и подняла глаза. — Актрисы, которую убили Мэнсоны?

Томас кивнул.

— Можно подумать, что это была преднамеренная попытка воспроизвести то убийство, — сказал он, указывая на фотографию. — Веревка на шее, положение тела… она даже немного похожа на нее — только с темными волосами, а не светлыми.

— Да, за исключением того, что Шарон Тейт была беременна, — сказала Элоиза.

— Бьянка Фишхоф тоже.

Она подняла глаза.